Роланд не отвечает.

— Как я и сказал, предлагаю тебе сделку. Если ты признаешься, я сделаю так, чтобы Адмирал сохранил тебе жизнь.

В ответ Роланд предлагает Коннору то, что, как всем известно, физически невозможно.

— Советую тебе, Роланд, признаться. Ты же понимаешь, иначе я тебя просто не выпущу, — предупреждает Коннор, рассчитывая, что вер­зила сдастся под давлением обстоятельств. Ад­миралу нужны доказательства, а с чистосердеч­ным признанием в этом смысле ничто не срав­нится.

— Да мне не в чем сознаваться!

— Как скажешь, — соглашается Коннор, — но я не спешу. Весь день впереди.

Президентский самолет, в котором скрывают­ся Адмирал и Риса, остается неприступной кре­постью. Темперетура внутри фюзеляжа тем временем приближается к сорока градусам. Ри­са неплохо переносит жару, а вот Адмирал вы­глядит скверно. Тем не менее открыть люк и выйти они не могут, так как толпа предприни­мает все новые и новые попытки проникнуть внутрь.

Те, кому наскучило безуспешно штурмовать лайнер Адмирала, разбегаются по всей терри­тории. До ненавистного военачальника до­браться нельзя, зато можно уничтожить все ос­тальное. Интерьер школьных самолетов, обще­житий, даже импровизированного клуба — все превращается в обломки, а то, что можно пре­дать огню, сгорает в мгновение ока. Толпу пе­реполняет злоба с примесью странной эйфо­ рии — все довольны тем, что наконец-то появилась возможность выпустить пар. Однако главная цель не достигнута, и гнев, копившийся в течение долгого времени, продолжает кипеть и душах беглецов, не находя выхода.

Тесак, находясь в дальнем конце территории Кладбища, замечает дым, поднимающийся над самолетами, и решает посмотреть, что случилось. Любое проявление насилия оказывает на него гипнотическое воздействие. Как же можно пропустить такое великолепное зрелище! Он за­бирается в кабину вертолета, поднимается в воз­дух, а потом садится неподалеку от эпицентра событий, стараясь тем не менее соблюдать безо­пасную дистанцию. Неужели в том, что произо­шло, есть и его заслуга? Тесаку хочется в это ве­рить. Он выключает двигатель и под шум посте­пенно замедляющих ход лопастей наблюдает за происходящим, прислушиваясь к какофонии звуков, сопутствующих разрушению. Эта музыка просто прекрасна... И вдруг разъяренная толпа замечает его.

— Это же Тесак! Он работает на Адмирала!

Неожиданно Тесак оказывается в центре всеобщего внимания. Но ему только это и было нужно.

Мало-помалу Роланд начинает сдаваться. Он уже признался во многом — в основном в мел­ких пакостях и актах вандализма, но Коннору нужно не это. Однако избранный им метод до­казал свою эффективность, и это хорошо. Кро­ме того, выбора нет, как нет и альтернативного плана на случай, если Роланд все-таки не созна­ется.

— Я много чего плохого сделал, — говорит Ро­ланд Коннору сквозь одно из пулевых отвер­стий в стенке клети. — Но я никогда никого не убивал!

Коннор ничего не отвечает. Мальчик заме­тил: чем меньше говорит он, тем разговорчи­вей становится Роланд.

— Откуда тебе вообще известно, что они мертвы?

— Потому что мы сами их похоронили. Я и Ад­мирал.

— Значит, вы их и убили! — восклицает Роланд. — А теперь хотите, чтобы я взял вину на себя!

Неожиданно Коннор понимает, в чем слабое место его плана. Если он выпустит Роланда, не выбив из него признания, он покойник. Но и держать его в клетке вечно не получится. И общем, получается, что они с Роландом в одинаковом положении — что снаружи, что внутри.

— Эй, здесь есть кто-нибудь? — неожиданно спрашивает кто-то снаружи. — Коннор? Ро­ланд?

Это пришел Хайден.

— Помогите! — кричит Роланд что есть сил. — Помогите! Коннор сошел с ума! Я здесь! Выпу­стите меня!

Впрочем, кричит он напрасно — снаружи мало что слышно. Коннор, поднявшись, на­правляется к выходу. Высунувшись из люка, он видит Хайдена. Парень стоит на земле и смот­рит на него снизу вверх.

— Ну, наконец-то я тебя нашел, слава богу! Слушай, надо возвращаться туда! Там все с ума посходили. Ты должен их остановить — тебя они послушаются.

— Что ты несешь?

— Адмирал убил Дживса, Мегафона и осталь­ных. А потом все решили, что и тебя тоже...

— Адмирал никого не убивал!

— Ну, ты им об этом и попробуй рассказать.

— Им — это кому?

— Да всем! Там бунт случился. Все Кладбище разнесли уже!

В этот момент Коннор впервые замечает поднимающиеся вдалеке клубы дыма. Бросив взгляд назад, в глубину багажного отделения, он решает, что Роланд подождет, спрыгивает на землю и бросается вперед. Хайден за ним.

— Расскажи мне все по порядку, — требует Коннор.

Добежав до президентского лайнера, Кон­нор долго не может поверить своим глазам. Ему кажется, что такого просто быть не может и то, что он видит, обман зрения. В течение не­которого времени он стоит и молча таращится на происходящее, отчасти надеясь, что он про­снется и кошмар развеется. Привычной обста­новки нет и в помине, такое впечатление, что в его отсутствие случилось какое-то стихийное бедствие. Земля усеяна осколками стекла, обломками дерева, кусками металла. По ветру носятся вырванные из книг страницы, засыпая валяющиеся тут и там разбитые электронные приборы. Горят костры, между ними мечутся люди, подбрасывая в огонь разные обезобра­женные предметы.

— Боже правый!

У вертолета столпилась небольшая толпа. Сплотившись в небольшой круг, как футболис­ты, они со свистом и улюлюканием пинают что-то, лежащее в середине. Присмотревшись, Коннор с ужасом понимает, что таинственный пред­мет, на котором вымещают ярость беглецы, вовсе не предмет, а человеческое тело. Уверив­шись в этом, он бросается к вертолету и, растал­кивая ребят, пробирается в центр круга. Увидев его, ребята, знающие Коннора, немедленно рас­ступаются, остальные следуют их примеру.

Лежащий на земле человек весь избит. На нем нет ни одного живого места. Это Тесак. Коннор садится на колени рядом с ним и под­нимает голову пилота.

— Все хорошо, — говорит он. — Все будет в по­рядке.

Но Коннор не верит собственным словам: по всему видно, что Тесак жестоко избит. На ли­це пилота застыла странная гримаса. Пригля­девшись, Коннор понимает, что он улыбается.

— Хаос, брат, — бормочет он едва слышно. — Хаос. Как красиво. Красота.

Коннор не знает, что на это ответить. Веро­ятно, пилот бредит, решает он. Еще бы.

— Да ты не волнуйся, — говорит Тесак. — Не худший способ умереть. Лучше, чем задохнуть­ся, верно?

Глаза Коннора постепенно начинают выле­зать из орбит.

— Что... что ты сказал?

Никто, кроме Адмирала и Коннора, не мог знать о том, что они нашли задохнувшихся ре­бят. Да,