сказать Адмиралу, что у тебя... вирус­ный гепатит, например.

— Ты этого не сделаешь!

— Увидишь.

Лев отпрыгивает в сторону и в ярости бьет кулаком по переборке.

— Он тебе не поверит! А если и поверит, ты не сможешь держать меня здесь вечно!

— А почему ты так туда рвешься?

— Да потому что есть вещи, которые я должен сделать, — отвечает Лев. — Я знаю, ты не пой­мешь. Ты видишь во мне кого-то другого, но я изменился, извини. Я уже не тот глупый, наив­ный мальчик, которого вы похитили два меся­ца назад. Я должен поехать туда, куда мне нуж­но поехать, и ты ничего не сможешь с этим сде­лать.

Риса ничего не говорит, потому что в глуби­не души понимает: он прав. Она может запе­реть его на какое-то время, если повезет, но ос­тановить его не в ее силах.

— Так что, — спрашивает Лев уже спокойно. — У меня вирусный гепатит или нет?

— Нет, — вздыхает Риса. — Гепатита нет.

Лев разворачивается, открывает массив­ную дверь и собирается уходить. Ему настолько не терпится уйти, что даже прощаться с Рисой он, видимо, не считает нужным.

— В твои умозаключения вкралась ошибка, — бросает девочка ему вдогонку, — ты так же на­ивен, как и раньше. И, судя по всему, вдвое глупее.

Лев уходит, а вскоре за троими новоиспе­ченными работниками приходит неприметный белый мини- вэн. Маи, парень с бритым черепом и Лев уезжают, и Риса, как и прежде, уве­рена, что больше никогда не увидит упрямого мальчика. Но на этот раз ошибка вкралась в ее умозаключения: это не последняя встреча.

Гундос понятия не имеет о подводных течени­ях, будоражащих спокойную гавань Кладбища, и уж подавно о том, что одно из них успело ув­лечь за собой и его. Его мир ограничен прямо­угольными стенами страниц книг его любимых комиксов и хорошо организованной плоско­стью стола машины для игры в пинбол. Остава­ясь в этих границах, он с самого приезда чувст­вовал себя надежно защищенным от несправедливости и жестокости внешнего мира.

Странный выбор ребят, решивших отпра­виться на Аляску, его не удивляет — не его это дело. Он не чувствует внутреннего напряже­ния, мешающего жить Коннору, — тот и сам о себе способен позаботиться. Он не тратит вре­мя на размышления по поводу страстей, разди­рающих Роланда, — с точки зрения Гундоса, от этого громилы просто следует держаться по­дальше.

Однако, согласно мудрому изречению, если ты не занимаешься политикой, политика все равно занимается тобой, и удержаться в безопасных границах маленького внутреннего мирка Гундосу не удается. Сам того не подо­зревая, он становится колышком на доске для игры в пинбол, да не каким-нибудь боковым, а самым что ни на есть центральным, и все про­летающие мимо шары неминуемо попадают в него.

Адмирал позвал его к себе, и Гундос, замет­но нервничая, стоит на входе в бывший мо­бильный командный центр президента Соеди­ненных Штатов. В помещении, помимо него и Адмирала, еще двое — мужчины в белых рубаш­ках с черными галстуками. Черный седан, стоя­щий у трапа, очевидно, тоже принадлежит им. Адмирал сидит за рабочим столом. Гундос ни­как не может решить, войти ему или, развернувшись, бежать без оглядки куда глаза глядят. Однако Адмирал его уже заметил, и под его пристальным взглядом Гундос не в состоянии даже пошевелиться.

— Вы хотели меня видеть, сэр?

— Да. Садись, Закария.

Гундос, с трудом переставляя ноги, тащится на середину комнаты и садится в кресло, стоя­щее напротив рабочего места Адмирала.

— Гундос, — говорит он. — Так меня называют.

— Ты сам хочешь, чтобы тебя так звали? — спрашивает Адмирал.

— Ну... нет. Они меня так зовут. Но я привык.

— Никогда больше не позволяй другим да­вать тебе клички, — предостерегает его Адми­рал, перелистывая страницы личного дела Гундоса. Мальчик поражен: он никогда не ду­мал, что его жизнь настолько интересна, что ее описание может занять такую объемистую папку.

— Может, ты этого не понимаешь, — говорит Адмирал, словно прочитав его мысли, — но ты очень необычный мальчик.

Гундос не решается взглянуть на Адмирала. Он смотрит вниз, на шнурки ботинок, кото­рые, по обыкновению, завязаны кое-как.

— Поэтому вы меня вызвали, сэр? Потому что я необычный мальчик?

— Да, Закария. И по той же причине ты сего­дня отсюда уедешь.

Гундос наконец решается взглянуть на вое­начальника.

— Что? — удивленно переспрашивает он.

— Один человек хочет с тобой познакомиться. Он ищет тебя уже очень давно.

— Правда?

— Эти люди отвезут тебя к нему.

— Что это за человек? — спрашивает Гундос, а душе которого всегда жила надежда, что кто-то из его родителей до сих пор жив. Он всегда мечтал увидеть их. Пусть не маму, так хотя бы отца. Втайне он считал, что отец ра­ботает разведчиком и его смерть, о которой было объявлено много лет назад, была на са­мом деле фиктивной. Это, согласно теории Гундоса, была лишь официальная версия, а отец тем временем боролся со злом где-то на краю земли, совсем как персонаж его люби­мых комиксов.

— Ты ее не знаешь, — говорит Адмирал, одним махом разрушая все надежды, — но она хоро­шая женщина. Это моя бывшая жена.

— Я... не понимаю.

— Скоро поймешь. Не волнуйся.

Попытка успокоить мальчика приводит к диаметрально противоположному результа­ту. Гундос волнуется, чем дальше, тем больше. В конце концов он начинает нервничать так сильно, что его бронхи заполняются слизью и бедняга начинает хрипеть при каждом вздохе. Адмирал с сочувствием смотрит на него.

— Что с тобой, парень? — спрашивает он.

— Астма, — с трудом произносит Гундос, улу­чив момент. Он достает из кармана ингалятор и вдыхает содержащуюся в нем смесь.

— Да, понятно, — говорит Адмирал. — У моего сына тоже была астма. Ему помогал «Ксолэйр». Купите ему этот препарат, — говорит он одному из людей в белых рубашках.

— Так точно, адмирал Данфи, — отзывается мужчина.

Шестеренки в голове Гундоса проворачива­ются со скрипом, поэтому для осознания услы­шанного ему требуется несколько секунд.

— Данфи? — удивленно переспрашивает он. — Ваша фамилия Данфи?

— На Кладбище фамилий нет, — говорит Ад­мирал, поднимаясь и пожимая Гундосу руку. — До свидания, Закария. Увидишь мою бывшую жену, передай привет.

Гундос успевает лишь пропищать в ответ что-то нечленораздельное, потому что двое мужчин в черных галстуках подскакивают к не­му, берут под руки и практически выносят нару­жу к ожидающей их машине.

Когда мальчик исчезает, Адмирал с удовле­творенным видом откидывается на спинку кресла. Его кораблю угрожает многое, но тем, что произошло несколько минут назад, он до­волен. Он позволяет себе расслабиться на не­сколько минут, просто посидеть, глядя на фото­графию Харлана, своего единственного