увижу.

— Ладно, — говорит Риса, притягивая его к се­бе для нового поцелуя. В этот раз он длится дольше, чем в первый. — А это, — говорит Риса, когда их губы наконец разъединяются, — на слу­чай, если что-то случится со мной.

Коннор уходит, спотыкаясь от неловкости. Спускаясь по трапу, он чуть не падает на землю.

Риса шокирована тем, что произошло меж­ду ними, но на душе ее так хорошо, что удержаться от улыбки решительно невозможно. Поразительно, как такая простая, в сущности, вещь, как поцелуй, способна повлиять на состояние души, даже если она переполнена са­мыми тяжелыми опасениями.

У Льва тоже неприятности, но другого ро­да. Риса с удивлением понимает, что начала его побаиваться. В то же утро он приходит в лаза­рет за помощью — он здорово обгорел на солн­це. Лев занимался спортом и умеет быстро бе­гать, поэтому выполняет на Кладбище работу курьера. Большую часть дня ему приходится курсировать между самолетами, передавая за­писки и устные сообщения. Одно из правил, придуманных для курьеров Адмиралом, пред­писывает использование защитного крема от загара, но Лев, похоже, с некоторых пор не склонен уважать правила.

Рисе удается перекинуться с ним парой слов, но беседа не клеится, и она решает за­няться ожогами.

— У тебя теперь длинные волосы, — с удовле­творением констатирует она, — поэтому, по крайней мере, лоб и шея не обгорели. Сними-ка рубашку.

— Да под ней все нормально, — возражает Лев. — Я без нее не ходил.

— Нет уж, давай посмотрим, — говорит Риса, и Лев неохотно снимает рубашку.

Ожоги есть и под ней, но не такие страш­ные, как на лице и руках. Осматривая спину, Риса замечает синяк, отдаленно похожий очер­таниями на человеческую руку.

— Кто это сделал? — спрашивает она, проводя пальцами по спине Льва.

— Никто, — отвечает он, отнимая у нее рубаш­ку и быстро надевая ее. — Так, один парень.

— У тебя не сложились отношения в отряде?

— Я же сказал, все нормально. Тебе-то какая разница? Ты что, моя мама?

— Нет, не мама, — говорит Риса. — Если бы я была твоей мамой, отправила бы тебя на раз­борку за такой тон.

Риса пошутила, но, видимо, неудачно, пото­му что Лев не смеется.

— Дай мне что-нибудь от ожогов, и я пошел, — говорит он.

Что-то в его тоне Рисе действительно не нравится. Подойдя к шкафу, она находит тю­бик с кремом, в состав которого входит экс­тракт алоэ, но отдает его мальчику не сразу.

— Мне не хватает Льва, которого я знала рань­ше, — говорит Риса.

Лев пристально смотрит на нее.

— Без обид, но ты же меня тогда почти не знала.

— Ты прав, но тогда я хотела узнать тебя по­ближе.

— А сейчас уже не хочешь?

— Не знаю, — признается Риса. — Парень, ко­торого я вижу сейчас перед собой, меня пугает.

Взглянув на Льва, Риса отмечает, что по­следняя фраза его, похоже, здорово порадова­ла, потому что он, очевидно, специально рабо­тал над новым имиджем и хотел, чтобы люди его боялись.

— Тот Лев, которого ты знала, — говорит он, — убедил тебя, что ему можно доверять, а потом сдал полиции, когда подвернулась подходящая возможность.

— А нынешний Лев этого бы не сделал?

Прежде чем ответить, мальчик долго ду­мает.

— У нынешнего Льва другие приоритеты.

— Что ж, если встретишь того, прежнего, — говорит Риса, передавая ему тюбик с кремом, — того парня, что думал о Боге, своем предназна­чении и тому подобных вещах, скажи ему, что его здесь ждут.

Повисает долгая пауза. Лев опускает глаза и смотрит на тюбик. В какой-то момент ему ка­жется, что стоит сказать Рисе что-то такое, что мог сказать прежний Лев, но ничего подходя­щего в голову не приходит.

— Как часто нужно мазаться? — спрашивает он наконец.

На следующий день всех созывают на оче­редное собрание по поводу вызова на работу. Риса их просто ненавидит, потому что узнает — для нее ничего стоящего не будет, но по таким случаям явка обязательна.

На этот раз собрание проводит Тесак. По всей видимости, после отъезда Золотой моло­дежи Адмирал попросил его временно выпол­нять обязанности спикера, так как никто из ре­бят не решился претендовать на эту долж­ность. Рисе Тесак не нравится — какой-то он слишком уж скользкий.

Предложений сегодня немного. Заказчику из какого-то богом забытого городка под назва­нием Биверс Бриф нужен помощник слесаря; есть возможность поехать на ферму где-то в Калифорнии; третий вариант вообще какой-то фантастический.

— Прадхо-Бей, Аляска, — говорит Тесак. — Обслуживание нефтепровода, работать можно до восемнадцатилетия. Я слышал, что это одно из самых холодных мест на свете. Но это же все равно хороший вариант, верно? Требуются три человека.

Первым поднимает руку парень лет семнад­цати с бритым наголо черепом. Выглядит он, как человек, привыкший ставить себя в жесткие ус­ловия. Такое впечатление, что он родился для тя­желой работы. Увидев, кто еще поднял руку, Ри­са застывает на месте. Это Маи. Неужели и она хочет поехать обслуживать трубопровод? Что она там будет делать? Зачем ей бросать парня, с которым она не расставалась в ангаре? Впрочем, вспоминает Риса, этого парня она на Кладбище не видела. Пока она пытается как-то уложить все это в голове, в толпе поднимается третья рука. Последний доброволец значительно моложе ос­тальных. И меньше ростом. Лицо его покрыто ожогами. Лев поднимает руку третьим и попада­ет в число тех, кто отправляется на Аляску.

Риса стоит как вкопанная и не верит своим глазам. Придя в себя, она ищет в толпе Коннора и находит его. Он тоже все видел, но в ответ на ее вопросительный взгляд мальчик только пожимает плечами. Ладно; думает Риса, я поня­ла, тебе все равно. Но не мне.

Собрание окончено, и Риса бросается туда, где только что стоял Лев, но поздно: он уже скрылся в толпе. Вернувшись в лазарет, она не­медленно требует прислать курьера, потом вто­рого, третьего и так далее, отсылая их всех с типичной просьбой напомнить кому-нибудь из больных, когда нужно принимать лекарства. В конце концов, на четвертый или пятый раз присылают Льва.

Он, очевидно, сразу понимает, что Риса на­меревается сказать, потому что даже не решается войти в люк. Риса в лазарете не одна, по­этому она гневно смотрит на него и взглядом указывает на дверь, ведущую в глубь салона.

— Вперед! — требует она. — Туда, быстро!

— Я твоим приказам не подчиняюсь, — пробу­ет возразить Лев.

— Я сказала, пошел туда! — повторяет Риса то­ном, не терпящим возражений. — СЕЙЧАС ЖЕ!

Очевидно, перед такой настойчивостью Лев устоять не в силах, потому что он входит в люк и нехотя марширует по направлению к внутренней двери. Оказавшись на складе вместе с ним, Риса захлопывает массивную дверь, запирает ее и берет Льва за грудки.

— О чем, черт побери, ты думаешь?

Лицо мальчика остается невозмутимым, как дверца сейфа. Рисе не удается напугать его.

— Никогда не был на Аляске, — говорит он, — вот и решил посмотреть.

— Да ты здесь всего неделю! С какой стати ку­да-то спешить? Да еще и ради такой сомнитель­ной работы?

— Я не обязан ни перед кем отчитываться, в том числе перед тобой. Я поднял руку, меня вы­брали, и все.

Риса скрещивает руки на груди, показывая, что с ней спорить бесполезно.

— Ты никуда не поедешь, если не пройдешь медкомиссию, а этими делами занимаюсь я. Можно