раздается голос Рисы, призываю­щей его проверить, какие имеются альтерна­тивы. Да, бежать можно. Он добежит до люка быстрее Адмирала, и тот не успеет его перехватить, но быстро открыть дверь не удастся. Можно вырубить Адмирала, воспользовав­шись каким-нибудь инструментом из ящика. Это даст возможность выиграть время. Но ку­да бежать? За границей Кладбища пустыня, бескрайняя равнина, покрытая твердой рас­трескавшейся коркой. В итоге Коннор реша­ет, что никаких вариантов, кроме как принять приглашение Адмирала, нет, и садится в пред­ложенное кресло.

— Я тебе не нравлюсь, верно? — спрашивает Адмирал.

Коннор старается не смотреть ему в глаза.

— Вы приютили меня здесь и тем самым спас­ли мне жизнь...

— У тебя нет выбора. Придется отвечать на поставленный вопрос. Повторяю. Я тебе не нравлюсь, верно?

Коннора снова передергивает, только на этот раз он даже не пытается скрыть этот факт.

— Нет, сэр, не нравитесь.

— Я хочу знать почему.

Коннор лишь натянуто усмехается в ответ.

— Считаешь меня работорговцем? — продол­жает Адмирал. — Думаешь, я использую бегле­цов в целях наживы?

— Если вы знаете наперед, что я отвечу, зачем спрашиваете?

— Перестань отворачиваться.

Но Коннор решил во что бы то ни стало не смотреть в глаза этому странному человеку, вернее, не позволять ему смотреть в глаза себе.

— Я сказал, в глаза смотри!

Коннор неохотно поднимает взгляд и смот­рит Адмиралу в глаза.

— Вот, смотрю.

— Полагаю, ты парень неглупый. Я хочу, что­бы ты подумал. Думай! Я адмирал Военно-мор­ского флота США. Имею награды. Думаешь, у меня есть нужда торговать детьми, чтобы зара­ботать?

— Не знаю.

— Думай! Считаешь, я люблю деньги и рос­кошь? Я что, живу в особняке? Нет. Езжу отды­хать на острова? Нет. Я провожу время в этой чертовой пустыне и живу в старом вонючем са­молете круглый год. Как ты думаешь, зачем я это делаю?

— Я не знаю!

— А мне кажется, знаешь.

Коннор, не удержавшись, вскакивает, чувст­вуя, что, несмотря на грозный голос и жесткую манеру разговаривать, Адмирал пугает его все меньше и меньше. Глупо это или нет, осмотри­тельно или опрометчиво, но мальчик хочет вы­ложить ему все, что накопилось. В конце кон­цов, он сам напросился.

— Вы здесь потому, что любите власть. Вам правится осознавать, что сотни беспомощ­ных детей целиком и полностью зависят от вашей воли. А еще вам нравится решать, кто отправится на разборку и какие части доста­нутся вам.

Адмирал явно не ожидал такого. Неожидан­но он оказался в позиции защищающегося.

— Что ты сказал? — удивленно спрашивает он.

— Да это же ясно! Все эти шрамы. А зубы? Вы же не родились с этими зубами, верно? Так что же вам нужно от меня? Глаза? Или уши? Может, руки, которые так ловко умеют чинить вещи? Для этого я здесь? Да?

— Ты зашел слишком далеко, — рычит Адмирал.

— Нет, это вы зашли слишком далеко!

Адмирал похож на разъяренного зверя, и Коннору впору было бы испугаться, но, как уже было сказано, он похож на пушку, сорвавшуюся с лафета, и момент, когда можно было остано­виться, миновал.

— Мы попадаем сюда от отчаяния! То, что вы делаете с нами, это... это... бесстыдно!

— Значит, ты считаешь, что я — чудовище!

— Да!

— И мои зубы доказывают это?

— Да!

— Тогда можешь забрать их!

Сказав это, Адмирал делает нечто неверо­ятное. Он засовывает в рот руку, хватается пальцами за челюсть и вырывает зубы изо рта. Глядя на Коннора бешеными глазами, он броса­ет нечто, похожее на зажим из розовой пласт­массы на стол, где он от удара разваливается на две половинки.

Коннор кричит от ужаса. Перед ним на сто­ле лежат два ряда белоснежных зубов. Они вправлены в розовые десны. Но крови нет. По­чему нет крови? Во рту Адмирала ее тоже не видно. Зато лицо преобразилось — щеки ввали­лись, а рот стал похож на темную пещеру, об­рамленную безжизненными, обвисшими губа­ми. Коннор даже не может решить, что ужас­ней — лицо Адмирала или эти вырванные, но не кровоточащие челюсти.

— Это вставные челюсти, — говорит Адми­рал. — Раньше, когда не было разборок, ими часто пользовались. Но теперь они никому не нужны. Действительно, кто захочет носить во рту куски пластика, когда за ту же цену, даже за половину, можно приобрести полный набор зубов, принадлежавший раньше молодому, здоровому парню? Мне пришлось заказать че­люсти в Таиланде, здесь их просто больше не делают.

— Я... не понимаю... — признается Коннор, глядя на вставные челюсти. Вспомнив что-то важное, он резко оборачивается, чтобы взгля­нуть на фотографию улыбающегося мальчика, висящую на стене. Адмирал смотрит туда же.

— Это мой покойный сын, — говорит он. — У него была такая же улыбка, как у меня, и вставные челюсти сделали согласно отпечат­кам его зубов.

Безусловно, услышать такое объяснение ку­да приятней, чем найти подтверждение рос­сказням Роланда.

— Простите, сэр, — говорит Коннор.

Принимает Адмирал извинения или нет, неясно. Однако и не отвергает, что само по се­бе уже неплохо.

— На деньги, которые я получаю, отправляя людей на работу, мы кормим оставшихся здесь ребят. Кроме того, они идут на оплату убежищ и складов, где мы прячем тех, кого нашли на улице. На них я покупаю самолеты, чтобы при­везти ребят в багажном отделении. Кроме то­го, приходится давать взятки куче официаль­ных лиц, чтобы те, кому положено следить за нами, смотрели на происходящее сквозь паль­цы. Оставшиеся средства уходят тем, кто до­стигает совершеннолетия и отправляется в пу­тешествие по нашему жестокому миру, в кото­ром без денег никак. Так что, как видишь, я действительно работорговец, если тебе так нравится это определение, но не такое уж чудо­вище, как ты подумал.

Коннор снова смотрит на стол. Вставные челюсти все еще там — лежат, покрытые слюной, слегка поблескивая в лучах лампы. Он хо­чет взять их и подать Адмиралу в качестве жес­та доброй воли, но потом решает, что это слишком отвратительное занятие. Пусть уж Ад­мирал как-нибудь сам справится с этим делом.

— Ну что, веришь тому, что я тебе здесь рас­сказал? — спрашивает Адмирал.

Коннор пытается еще раз все как следует обдумать, но на него свалилась такая масса информации, что мозг просто отказывается обрабатывать ее. Стрелка внутреннего ком­паса вертится как бешеная. Правда и домыс­лы, факты и заблуждения — все смешалось в голове в какой-то чудовищный коктейль. От­ личить одно от другого решительно невоз­можно.

— Ну, наверное, — говорит наконец Коннор.

— Можешь мне поверить, — говорит Адми­рал. — Впрочем, ты увидишь сегодня и более страшные вещи, чем старческие вставные че­люсти. Мне нужно убедиться в том, что дове­рие к тебе оправданно.