— Да уж. Я тоже.

Коннор отпускает мальчика, прежде чем ситуация становится неловкой. На прощанье он пристально смотрит на то место, куда попал кулак, и видит, что синяк под глазом уже начал проявляться. В голову Коннору приходит ост­роумная мысль.

— Слушай, — говорит он, — я отведу тебя в медпункт. Есть там кое-какие знакомые. Ду­маю, они с удовольствием займутся твоим глазом.

Только поздно вечером Коннор в полной мере осознает, насколько сильно Лев изменил­ся. Где-то в начале ночи Коннор, уже успевший задремать, чувствует, как кто-то трясет его за плечо. Открыв глаза, он видит, что кто-то све­тит ему в глаза фонариком, да так близко, что смотреть на свет больно.

— Эй! Какого черта?

— Тихо, — отвечает голос, чей обладатель скрыт ярким светом фонарика. — Это Лев.

Он должен был бы находиться в самолете, где живут новички до того момента, пока их не рассортируют по отрядам. Кроме того, есть строжайшее предписание ни под каким пред­логом не выходить по ночам на улицу. Значит, Лев перестал быть мальчиком, слепо подчиня­ющимся законам.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает Кон­нор. — Ты хоть понимаешь, какие тебе грозят неприятности?

Лев продолжает светить фонариком в гла­за, и Коннор не видит его лица.

— Ты меня ударил утром, — говорит он.

— Ударил, потому что ты это заслужил.

— Я знаю. Да, заслужил, поэтому все нормаль­но, — соглашается Лев. — Но если ударишь еще когда-нибудь, пожалеешь.

Хотя Коннор не собирался бить его снова, ультиматумов он в принципе не терпит и отве­чать на них согласием не привык.

— Я тебя ударю, — говорит Коннор, — если будет за что.

За световой завесой воцаряется молчание.

— Справедливо, — наконец отзывается Лев. — Но только в случае, если действительно будет за что.

Убрав в карман фонарик, Лев уходит. Но Коннору уже не спится. У каждого беглеца есть секрет, которым он не станет делиться ни с кем. Очевидно, есть такая тайна и у Льва.

Через два дня Коннора вызывает к себе Ад­мирал. Очевидно, ему нужно что-то починить.

Его штаб-квартира находится в салоне старого «Боинга-747», служившего личным самолетом президента США за много лет до того момен­та, когда Коннор появился на свет. Турбин под крыльями нет, и президентская символика на фюзеляже закрашена, но, если приглядеться, эмблема все равно видна под слоем свежей краски.

Сжимая ручку ящика с инструментами, Кон­нор поднимается по трапу, от души надеясь, что ничего серьезного не произошло и ему удаст­ся быстро разобраться с поломкой и убраться восвояси.

Коннора обуревает любопытство. Он хочет посмотреть, как живет Адмирал и что находит­ся внутри президентского самолета. Впрочем, при этом придется постоянно находиться в по­ле зрения пронзительных глаз Адмирала, и это пугает Коннора.

Оказавшись в салоне, он видит двух ребят младшего возраста, занятых уборкой. Коннору их лица не знакомы; он рассчитывал увидеть здесь кого-то из Золотой молодежи, но, кроме двух уборщиков, в салоне никого не видно. Да и обстановка, кстати, оказывается не такой уж роскошной, как он думал. Обивка кожаных кресел растрескалась, и ковер оставляет желать лучшего. Больше похоже на салон старого ав­ томобиля, которых предостаточно в Акроне, чем на интерьер личного лайнера президента Соединенных Штатов.

— А где Адмирал? — спрашивает Коннор. Ста­рик немедленно появляется откуда-то из глу­бин воздушного корабля. Глаза Коннора еще не совсем привыкли к полумраку салона, но он тем не менее замечает в руке Адмирала пи­столет.

— Коннор! Я рад, что ты зашел, — говорит он, заметив мальчика.

Увидев пистолет, Коннор вздрагивает; к то­му же он неприятно поражен тем, что Адмирал знает, как его зовут.

— Это зачем? — спрашивает он, указывая на пистолет.

— Просто чищу его, — объясняет Адмирал. Удивительно, думает Коннор, если он его чис­тит, почему не вынул обойму? Однако от даль­нейших расспросов решает воздержаться. Ад­мирал кладет пистолет в ящик стола и запира­ет на ключ. Отослав уборщиков, он тщательно закрывает за ними люк. Ситуация складывает­ся в соответствии с худшим сценарием, кото­рый Коннор только мог себе вообразить, и мальчик чувствует, как его кровь под воздейст­вием адреналина начинает закипать. В пальцах рук и ног ощущается характерное покалыва­ние, как перед дракой или поспешным бегст­вом. Он замирает в ожидании худшего.

— Вы хотели, чтобы я что-то починил, сэр?

— Да, верно. Кофеварку.

— Почему бы вам просто не попросить прине­сти другую из соседнего самолета?

— Потому, — отвечает Адмирал спокойно, — что я предпочитаю пользоваться своей.

Он приглашает Коннора проследовать за собой во внутренние покои. Салон «боинга» оказывается еще больше, чем ожидал Коннор. По сторонам прохода тут и там попадаются двери, ведущие в каюты, конференц-залы и ка­бинеты.

— Знаешь, твое имя у всех на слуху, — замечает Адмирал.

Для Коннора это новость, и нельзя сказать, чтобы приятная.

— Это почему?

— Прежде всего потому, что ты отлично чи­нишь вещи. Кроме того, тебя считают отмен­ным драчуном.

Коннор решает, что Адмирал вызвал его, чтобы провести разговор на тему дисциплины. Да, попав на Кладбище, он стал драться реже, но всем известно, что Адмирал не терпит непо­слушания.

— Прошу прощения за драки, сэр.

— Не стоит. Я понимаю, ты такой человек. Как пушка, сорвавшаяся с лафета. Но это твое личное дело, по крайней мере, пока ствол на­правлен в нужном направлении.

— Я не понимаю, что вы хотите сказать, сэр.

— Видишь ли, я понял, что, вступая в драку, ты всегда стараешься решить ту или иную пробле­му. Даже если проигрываешь. Значит, ты, в ко­свенном смысле, продолжаешь чинить вещи, только иным способом, — говорит Адмирал, награждая мальчика ослепительной белозубой улыбкой. Коннора передергивает. Он пытается скрыть это, но Адмирал наверняка все видел. Они останавливаются в небольшой кают-ком­пании, совмещенной с кухней.

— Ну вот, пришли, — объявляет Адмирал.

Старая машина для приготовления кофе стоит на кухонной стойке. Она, слава богу, не сложная. Коннор достает отвертку, чтобы от­крутить винты, удерживающие заднюю крыш­ку, но в этот момент замечает, что вилка не вставлена в розетку. Он подключает прибор, на панели загорается огонек, и машина начинает выплевывать горячий кофе в стоящий на под­ставке небольшой стеклянный кофейник.

— Что ж, похоже, все нормально, — говорит Адмирал, улыбаясь своей ужасной белозубой улыбкой.

— Вы меня не для этого позвали, не так ли? — спрашивает Коннор.

— Присядь, — предлагает Адмирал.

— Нет, спасибо.

— И все же присядь.

В этот момент Коннор замечает фотогра­фию. На стене их несколько, внимание мальчика приковывает та, на которой изобра­жен улыбающийся мальчик примерно его воз­раста. Улыбка кажется Коннору знакомой. Ес­ли уж говорить прямо, мальчик улыбается в точности, как Адмирал. Все, как сказал Ро­ланд! Коннору хочется сорваться и покинуть опасное место как можно быстрее, но тут в го­лове снова