И в глубине видит замершего на пороге класса рыжеволосого очкарика со школьной сумкой через плечо.

В глазах друг друга вы узнаете свое подлинное отражение, звенит у Лёвы в ушах.

– Марина? – шепчет он. – Как я мог тебя не узнать?

И вот Лёва и Марина стоят плечом к плечу посреди кипящей битвы – а рядом Гоша с Никой, значит, они снова вместе! Враги надвигаются – странные существа родом из кошмаров и страшных снов, безумная помесь рептилий, птиц и хищников; копий, дротиков и пик; заржавленных механизмов, орудий пыток, машин смерти. Они не похожи на людей – ни на живых, ни на мертвых, у них нет лиц и слишком много конечностей: а если у кого-то по две руки, то над ними шипят три змеиных головы, а из четырех ног одна – старый обрез, плюющийся огнем.

Здесь можно увидеть все, думает Лёва. Все, что может присниться, все, что можно придумать, и то, что придумать нельзя, а можно лишь описать словами… точь-в-точь как несуществующие числа, о которых говорил Вольфин.

Глубинные миры – обиталище абсолютной математической абстракции, думает Лёва, но мысль эта непрочна, как пузырек в пивной пене… мгновение – и она лопнет, исчезнет без остатка.

Лёва превращается в меч – и рубит металлическую плоть; он превращается в орудийный ствол – и извергает огонь; он превращается в копье – и втыкается в огромный немигающий глаз, семенящий на тонких паучьих лапах. Но враги меняются так быстро, что уже непонятно, чем их встретить. Это как игра в камень-ножницы-бумага, только противник может передумать, а ты – нет.

Враги – упавшие на землю, разрубленные на части – восстают из праха, собираются в новых, еще более диких комбинациях. Птичий ключ на танковых гусеницах, клубок змей, заменяющий голову восьминогому тигру, ржавый арбалет на страусиных ногах, стреляющий металлической саранчой прямо Лёве в лицо…

Ну что же, думает Лёва, мы уже и так продержались дольше, чем обещал нам этот зантеро! И мы будем стоять насмерть, намертво, несокрушимо, недвижимо, неколебимо как скала. Как древние базальтовые плиты, как огромные камни!

И посреди бурлящего хаоса четверо друзей замирают исполинскими валунами, застывают неприступной крепостью, возвышаются над битвой, опершись друг на друга.

Волна за волной накатывают чудовища – и, разбиваясь, отскакивают. Краткий миг триумфа, летучая надежда на победу… но поверхность камней покрывается трещинами, пестрит мхом и лишайниками, становится мягкой и пористой… на глубине ничто не может удержать форму, сохранить себя, противостоять хаосу…

Мы проиграем, понимает Лёва, в этой битве невозможно победить.

И тут у него за спиной, в центре квадрата, образованного четырьмя распадающимися плитами, раздается хлопок – а потом над ними поднимается сияющий шар, сгусток слепящего света… мгновенная вспышка выжигает все вокруг, разгоняет армию монстров, обращает их в пепел и черный дым, а они четверо – Лёва и Марина, Гоша и Ника – вдруг обретают свой привычный облик и, взявшись за руки, становятся в круг, а в центре – мерцающая, закутанная в плащ фигура. Знакомый голос говорит:

– Мне кажется, я вовремя.

И Гоша даже не успевает со своим «Ух ты!» – а Лёва уже понимает: это Ард Алурин снова их спас.

Все пятеро не то сидят, не то парят в воздухе. Их окружает ровное белое сияние, они как будто внутри светящегося шара.

– Здесь мы в безопасности, – говорит Алурин. – Можно даже разговаривать и сохранять привычную форму: этот свет экранирует нас от хаоса глубинных миров.

– Это ваше изобретение? – спрашивает Ника.

– Не совсем изобретение, я только придал этому форму, – отвечает майор Алурин. – Это было здесь до меня. Здесь существует все.

– По крайней мере, всё, что можно помыслить и описать, – добавляет Лёва.

– То, что мы не можем помыслить и описать, наверное, тоже существует, – отвечает Алурин, – но оно нам недоступно.

– В этом и есть смысл изобретения, – говорит Лёва. – Помыслить, описать и, тем самым, вызвать к жизни.

Если это, конечно, жизнь, договаривает про себя Гоша. Ему не хочется думать о мире снаружи светящегося шара, где на бескрайнем поле битвы, убивая врага за врагом, он искал Нику, но нигде не мог найти. Кровь запеклась на его одежде и капала с желтых клыков, металлический клюв исторгал гортанные крики, когти вгрызались в чужую плоть, а четыре пары глаз тщетно шарили вокруг в поисках Ники.

В пылу битвы они не узнали друг друга… два страшных чудовища, два окровавленных монстра, выгнутые спины, шерсть дыбом… жаждут крови, готовы к битве… встретились взглядами в самый последний момент.

– Скажите, – спрашивает Марина, – вы с самого начала знали, что мы сюда доберемся?

– Мне и в голову не приходило, – отвечает Алурин. – Живые почти никогда не забираются так глубоко. И кстати, зачем вы здесь?

– Я думала, вы знаете, – говорит Марина. – Мы пришли, чтобы окончательно уничтожить вашего брата.

– Орлока здесь нет, – качает головой Алурин. – Он сумел почти совсем восстановить тело и покинул глубинные миры. Осталась его армия – мы только что уничтожили ее передовой отряд. Но Орлок готовит вторжение не здесь… в мире мертвых или даже в мире живых.

– А мы-то рассчитывали застать его врасплох! – восклицает Гоша.

– Застать его врасплох не удавалось даже мне, – отвечает Ард Алурин, – а я его брат и неплохо его знаю. В глубинных мирах он ловко меня избегает. Вряд ли он выиграл бы в честном бою – поэтому и хотел отсюда выбраться. В конце концов, ему, как я понимаю, помогли.

– Контора? – спрашивает Марина.

Ард Алурин пожимает плечами:

– Скорее, Учреждение. Я слышал, Учреждение искало доступ к глубинным мирам, – наверняка мой брат пообещал им помощь.

– Зачем Учреждению глубинные миры?

– Не знаю, – отвечает Алурин. – И не угадаю. Я слишком давно не был по ту сторону Границы.

– Мне кажется, знаю я, – говорит Ника. – Вы же сами сказали: здесь есть всё. Глубинные миры – источник любого изобретения, любого творчества. Тот, у кого сюда прямой и безопасный доступ, получит огромную силу.

А ведь так и есть, думает Гоша. Ника, как всегда, права.

– Похоже на правду, – соглашается Алурин. – Но безопасного доступа не существует. Ни Контора, ни Учреждение не смогут воспользоваться тем, что здесь сокрыто.

Ника задумчиво кивает.

Гоша смотрит на ее профиль, темный силуэт на светящемся матовом фоне, радуется, что они снова обрели свои тела и лица, – и замечает рябь, пробегающую по внутренней поверхности шара… будто кто-то снаружи пытается проткнуть оболочку. Гоша уже хочет сказать остальным, но внезапно снаружи раздается громогласное:

– Я знаю, что вы здесь! Сдавайтесь! Рано или поздно я уничтожу вас всех, так что лучше сами выходите. Сэкономим силы и время.

– Чему мы обязаны нашей встречей, любезный брат? – кричит в ответ Ард Алурин.

– Вашему дружку, моему сыну, – грохочет Орлок. – Разнес мне голову вдребезги, паршивец. Так что я снова тут – и очень рад, давно мечтал о новой встрече!

Что же, думает