Конечно, теперь Джазза и самого не назовёшь беспечным гражданским, но то была необходимость, а не свободный выбор. Или так, или смерть.

Но Старскрим-то выбрал войну с самого начала — сам! Что ему мешало пойти вместо военной академии в науку, как тому же Скайфайру? Раньше Джазз не спрашивал. Несмотря на лёгкий и весёлый нрав, как и каждый праксианец он признавал право разумного делать свой выбор. Не лезь не в своё дело, пока тебя не попросят о помощи.

Его и не просили.

Иногда, перечитывая старые письма, по незнамо какой причине не удалённые, он сравнивал их с действительностью и пытался найти и увидеть ту красоту, о которой писал Старскрим в юности. И не видел. Визуально, возможно, что-то и было красивым. Но осознавая за каждым явлением угрозу дезактива, он не мог не ужасаться. Сколько раз ему хотелось написать об этом прямо, растолковать военному, что в смерти нет красоты, что его взгляд на мир — неправильный, что так жить нельзя… но с возрастом он все яснее начинал понимать, что это бессмысленно. Военные создаются такими, какие есть, и даже лучшие из них могут находить красоту и удовольствие лишь в жестокости и смерти. И правы те, кто утверждает, что мирная жизнь не для них — Старскрим, по крайней мере, понимает, что его долг — защита Кибертрона. А есть ведь и те, чей процессор слишком мал для осознания таких понятий, как «защита родной планеты». Те, кому просто нравится нести разрушение, и они несут его всюду — даже возвращаясь домой. Сколько в сети историй о съехавших с катушек военных? Сколько пострадавших? После пары особенно жутких случаев Джазз даже проголосовал за новый закон о снижении довольствия для больших групп военных — пусть лучше сидят в своих квартах с половинным зарядом, чем шляются по улицам в поисках развлечений!

Закон приняли, но он — как и всякие полумеры — оказался неэффективен… дела шли все хуже, новости из других городов становились все тревожнее, и даже его друг написал какое-то странное, взволнованное письмо… и Джазз немного успокоился — похоже, Старскрим не собирался сходить с ума и расстреливать меха на улицах.

Он верил в своего друга. Долго верил — даже, когда тот перестал писать длинные письма, когда начал отделываться краткими сообщениями… он просто решил, что их «дружба по переписке» наконец-то надоела военному, и, признаться честно, с некоторой грустью свел общение к нулю.

А потом началось восстание в Каоне, и в новостях передали, что за спиной главаря преступной группировки «десептиконов» видели бело-алые крылья лучшего сикера Кибертрона.

========== Старая мелодия 4 ==========

— Тебе не кажется, что все должно было закончиться немного не так?

Диверсант подступил к сикеру в начале цикла, когда неяркое солнце едва поднялось над чертой горизонта. Старскрим как раз допивал свой куб энергона и планировал дела на день — и разборки с автоботом в эти дела не входили.

— Не так? — десептикон прищурился. — Дай угадаю: триумф автоботов, казнь всей верхушки десептиконов и нейроошейники для остальных — это правильный конец?

— Шлак!

— Увы, какое разочарование…

— Да я не о том! Я о нас — между нами все не так!

— А как надо? Любовь, коннект, спарки? — Старскрим шумно вздохнул. Это обстоятельство здорово раздражало — триадники сперва подшучивали, намекая на счастливые межфракционные парочки, но чем дальше, тем больше выражали недоумение. Зачем нужен автобот, если его не коннектить?

Он и сам уже не знал.

Забрать Джазза его подтолкнуло странное подобие ностальгии — показалось на миг, что стоит только вернуть автобота, как вернется и юность — счастливая и наивная. Не вышло — может, потому, что он сам не знал, чего хотел от бывшего друга. Дружбы, любви, понимания? Но в любом случае, он был слишком гордым, чтобы объясняться и выпрашивать чувства — которые автоботский диверсант несомненно мог бы без труда изобразить.

И сейчас он ожидал две вероятные реакции: первая — Джазз изобразит ужас и начнет материться, и вторая — соблазнительно изогнётся и скажет: давай. Но диверсант промолчал.

Он смотрел серьёзно и спокойно, а ведь даже на заданиях и операциях, как знал сикер, умудрялся веселиться, словно вся его натура — натура шута.

— Давай не будем оперировать всем тем, что принято говорить о наших фракциях и посмотрим отстраненно, — предложил автобот. — Про коннект, люббофффь, и спарков… про это не надо. Я знаю, что у военных к этому иначе относятся. В своё время, ещё до войны, я потратил много времени, стараясь тебя понять, и ты не думай, что делал я это из праздного любопытства.

— Из чего же тогда?

— Хотел понять… — Джазз поморщился, покрутил пальцами в воздухе. — Понять вашу природу. И вроде бы понял, но потом началась война. Я пытался тебе написать, но ты заблокировал номер…

— А о чем нам было говорить друг другу? — Старскрим пожал плечами. — Наша жизнь была настолько различна, что я просто не понимал многого, о чем ты пишешь. Уверен, с тобой было так же.

— Но неужели тебе на самом деле настолько нравились все эти вещи? Взрывы, война, смерть? Я смотрю на тебя сейчас и вижу, что ты обычный! То есть, нормальный, то есть… не зависаешь от восторга при виде руин и дезактивов. Но почему ты поддержал войну, неужели мирная жизнь для тебя была настолько скучна? Неужели ты и правда искренне описывал все эти ужасы в своих письмах?

— Искренне? Да как тебе сказать… с автоботом-командиром и досмотром цензуры за плечом у меня было немного вариантов.

— Если командир у тебя уже тогда «автобот», то кем был ты? В чём разница, скажи мне? Ведь тогда разделения не было.

Старскрим криво улыбнулся.

— Если ты и сейчас так считаешь, то ты дурак, Джазз, — сикер поднялся, распахнул окно и шагнул наружу. Диверсант с досадой выругался и задвинул створку.

Разговора не получилось… что ж, он подождет и выяснит, в чем тут дело.

Следующий случай завести беседу представился почти сорок циклов спустя — когда Джазз застал сикера за доской «битвы богов», задумчиво вращающего фишку.

Он узнал её моментально, испытав острый укол ностальгии и печали. Игра его родного города, известная, конечно, и во многих других, но не распространенная за пределами Праксуса. Не самая популярная вещь… Многие считали, что только праксианцы могут играть в неё не только достойно, но и вообще «хоть как-то». И, к сожалению, это было почти правдой.

Для «Игры богов» требовалась большая мощность процессора, недюжинная смекалка и изворотливое воображение, совмещённой с