Так и не стало хорошего города Каона. На его месте появился другой — темный, грязный, ржавеющий и жадный до чужого энергона. Тоже ведь Каон. Но какая колоссальная разница! Конечно, и в этом городе оставались простые, добрые меха, не злые, не потерявшие разум от синтетиков, не участвующие в сомнительных мероприятиях. Да толку-то? Мнение уже сложилось. И изменить его не получится. По крайней мере пока «управляющий» не перестанет класть себе в карман…
Маленький сикер вздохнул. Его новый знакомый не казался подлым — но делиться с ним всеми своими мыслями, как с другим сикером, он не хотел. Он мог ошибаться, приняв желаемое за истинное, и даже если этот колесный не окажется такой же сволочью, как тот, который очернил Каон, то все равно он вряд ли поймет, если сикер попробует ему объяснить. Об этом старшие тоже говорили. Называлось «различия воспитания» — в других городах спарков воспитывали так, что те долго ничего не понимали в жизни.
Но ему нравился этот колесный, светлый, веселый, и какой-то весь… легкий, как будто тоже крылатый. Как будто воплощение того самого «свободного духа», который должен был заключаться в крылатых сикерах, но на самом деле давно их покинул, сменившись угрюмым страхом — перед будущим, перед силой Аякона, перед лишением тех вольностей и благ, какие еще оставались у Воса…
Юный сикер не хотел говорить об этом сейчас. Будь новый знакомый военным, он уже знал бы, как пойдет разговор — они вместе всласть поругают подлых и жадных айконцев, сойдутся на том, что если бы столица куда-нибудь провалилась, всему Кибертрону стало бы лучше, и расстанутся лучшими друзьями. Как среагирует на эту тему колесный из Праксуса — наверняка будущий автобот — он не знал и не хотел узнавать. Он просто хотел уцепить каплю того безмятежного веселья и радости, которые новый знакомый распространял вокруг себя, словно теплый солнечный свет.
— А ты правда запомнил дорогу? — тихо спросил он, не зная, что еще можно сказать. Сам-то, кубарем катясь по тоннелям, думал только о том, как уберечь крылья…
— Конечно! — Просиял новый знакомый.
Как и у всех праксианцев, у него была идеальная память, а ещё — одна маленькая привычка: составлять маршруты. Вообще, у многих праксианцев, даже самого лёгкого и светлого характера, к сознательному возрасту что-то такое набиралось — кто-то сортировал магнитные нашлёпки на энергарий по размеру, кто-то выстраивал башенки из опустевших кубиков энергона, кто-то составлял таблицы данных в планшете или ещё что-то такое. По-научному называлось «безопасные баги производительности». Приобретались они самостоятельно, и не всегда сознательно.
Колёсный спарк уже составил маршрут и с радостью трещал об этом сикеру. А тот улыбался, старательно гоня от себя мысли о том, что возможно, меха-журналист точно так же пробирался по Каону.
Взявшись за руки, спарки пошли по выстроенному маршруту и то ли Праймас улыбнулся им, выйдя ненадолго из своего сна, то ли везение маленького колёсного распространилось на нервничающего сикера, но к нужному месту они вышли всего за пару джооров, не провалившись больше ни в какие трубы-люки-дырки, не встретившись ни с какими монстрами, неприятностями или пугающими личностями. Повезло.
Даже клаустрофобия будущего воздушного аса отступила под весёлый пересвист сверкающего путешественника.
Единственное, чего не учел юный праксианец, это высоту выхода. Если летучий мог довольно легко подняться наверх даже с трещиной в крыле, то вот ему самому было ни за что не подняться. Озадаченный, он огляделся, ища какой-нибудь путь наверх — и тут его подхватили на руки.
Боевые модели, даже юные, с не до конца сформированными корпусами, были сильней своих мирных собратьев. Поэтому новый знакомый без особого труда подхватил его под руки и взлетел — медленно, но уверенно, за десяток кликов достигнув приоткрытой решетки.
— Здорово!
Летучий смущенно улыбнулся. Искреннее восхищение колесного было приятно… но он уже поймал сигнал Тандеркракера, своего старшего друга, искренне ненавидящего именно праксианцев — полворна назад его еще оставшийся в живых создатель был арестован за какую-то мелочь и отправлен на фронт, туда, где уже погиб другой.
Но насовсем расставаться с веселым колесным не хотелось…
— Это… давай обменяемся линками?
— Давай! Я буду тебе писать!
Обменявшись адресами связи, они едва успели разбежаться, как каждого из них отловили старшие товарищи и воспитатели. Те успели поволноваться за пропавших подопечных и стремились донести эту мысль до спарков.
Но как бы их не ругали, ни один не выдал нового знакомства и всей правды о своих приключениях. Это была их тайна — одна на двоих.
========== Старая мелодия 2 ==========
Время шло, но их дружба не уходила. Начавшись со случайного знакомства, с привкуса опасности, она проросла лиловыми кристаллами запретности — близкое общение мирных и военных граждан общество не одобряло… поэтому, возможно, они и не забыли друг друга — из спаркского желания поступить наперекор, из любопытства и упрямства… они продолжали писать друг другу.
А жизнь тем временем катилась по своей трассе. Спарки сменили корпуса, став юнлингами. Один, всё такой же везучий и весёлый, увлёкся гонками — природные данные и смекалка быстро вывели его в чемпионы, весёлый и открытый нрав окружил множеством друзей и поклонников — актив бил энергоновым родником.
Второй нашёл себе триаду. Стал ведущим, прославившись, как талантливый сикер. Ему прочили большое будущее — мало того, что он подобрал себе весьма талантливых и сообразительных ведомых, но и сам был редкостно умен. Став лучшим на первом курсе академии, он вышел из нее с титулом Золотого
