— Значит, это случилось раньше… — Проул торопливо допил энергон. — И надо выяснить, когда…

— Думай. Не при мне — ты мне нужен в своем уме и свободной воле. А где ты мог еще попасться — думай. Но я бы мог подсказать: скорее всего, это случилось еще до того, как Праймом стал Оптимус. Институт к тому моменту был разрушен, а все известные мнемохирурги убиты — и хотя, какой-нибудь умелец мог и уцелеть, но… в общем, ищи исток в далеком прошлом.

Автобот растерянно посмотрел на Тарантуласа. Казалось ему или нет, в глазах куратора он видел сочувствие. И голос… такой уверенный и спокойный.

— Ты знал?

— Не знал до последнего времени.

— Узнал после моего срыва? Хук нашел во мне нечто, что вы решили скрыть…

— Хук нашел очень старые следы тяжелых травм, и в последнее время я думал о том, как сообщить тебе об этом… правильно.

— Есть… кодовые слова, — медленно произнес тактик.

— Наверняка, но я их не знаю. Не знаю, что может сработать.

— Так… значит, связь характера этих травм и тема разговора… процессор? Помнится, ты схватил меня за шею…

— Не только за шею.

— Да, но…

Паховая пластина. Коннект? Но при чем тут это? Действие, которое им вообще ни разу не исполнялось? Конечно, Проул не считал себя ущербным, наоборот — в его оптике ущербными были некоторые озабоченные меха, не способные и пары циклов прожить без перекачивания топлива и напряжения из корпуса в корпус. Но все равно ему порой было немного обидно, что он, несмотря на привлекательную внешность и выдающийся разум, не может заводить отношения, как другие. Не то, чтобы он боялся — просто всякий раз что-то мешало. Или разница в положении, или война и занятость, или недостаточная привлекательность, или глупость, грубость и хамство…

Что он, спрашивается, мог ответить на гениальный вопрос: что вы делаете сегодня вечером, сат Проул? Работает он вечером! И ночью, и днем. А часы распития энергона, обсуждения цветных кристаллов, и… да-да, этого самого перекачивания топлива и напряжения из корпуса в корпус ради пары бриймов личного удовольствия могут вылиться в то, что где-то не хватит топлива и оружия, где-то не придет помощь, где-то погаснут искры… стоит ли поход на свидание такой цены?

Нет, конечно, был и другой вариант: эй, Праулер, что ты все сидишь и сидишь в своих отчетах, пошли отдохнем! Что значило — пойти в бар сомнительного качества выпить куб сверхзарядки еще более сомнительного качества под невыносимые звуки, называющиеся музыкой… тактик не сомневался — стоило лишь Джаззу почуять, что он в целом не против более тесного общения, как диверсант решит этот вопрос мгновенно — возможно, даже не отходя от барной стойки. Быстро и просто…

Стоило лишь подумать о приобретении первого опыта в таких условиях, как желание приобретать этот самый опыт окончательно пропадало.

Ну, и крайний вариант — беглая парочка, Вирль и Импактор, две родственные искры, один просто искалеченный ментально психопат, а второму только дай что-нибудь разнести, кого-нибудь избить, и сконнектиться напоследок. Да, оба слыли в интерфейсе мастерами — даже Вирль, как ни странно, несмотря на свое состояние запросто находил себе партнеров, и неудовлетворенным после них никто не оставался. А еще существенным плюсом было то, что они справлялись с этим очень быстро — весь процесс в опытных руках занимал не более двенадцати бриймов…

Но Проул достаточно слышал о манере Импактора, чтобы понимать: ему точно не понравится, если в процессе его будут заставлять просить, и называть «сладким интером», «тесной гаечкой», и прочими подобными прозвищами. А Вирль… Проул не настолько нуждался, к тому же, этот врекер имел неприятную привычку запросто делиться подробностями коннектов со всеми любопытствующими.

Словом, найти себе во всех параметрах удовлетворительного партнера Проул не мог, и не особенно в этом нуждался. И так было… всегда. Сколько он себя помнил. Ещё тогда, когда работал в полиции, до перехода войны в активную фазу, до того, как восстания вообще начали вспыхивать…

— Кто тебя воспитывал, Проул? — спросил Паук. — Ты из элитной линии. У тебя должен был быть наставник или опекун. Вас совсем мало взрослело в спаркариумах.

Кто? Это просто. Сенатор… и воспоминания вдруг спотыкаются. В памяти всплывает лицо — красивое, тонкой ковки, с золотыми вставками и голубыми линзами, чем-то похожее на лицо Сентинела Прайма… однако, разрез и оттенок линз, как у Номинуса… форма носа от Дай Атласа, губы и подбородок Протеуса, очертания шлема от Металохоука… мозаика какая-то… словно какой-то усредненный аристократ. И имя, имя… …иус… распространенное окончание, но полное имя… шлак.

— Ладно, подумаешь об этом позже, когда мы разберемся с тем, что ты успел натворить, — Паук махнул рукой, вырывая его из водоворота растерянности и страха. — Отловим беглых, проверим отчеты…

— И… что потом? — выдавил тактик, с тревогой глядя на Паука. Учёный вздохнул, пожал плечами и отпил ещё немного из куба.

— Пока ничего. Ограничим твои контакты, Шоквейв позаботится, чтобы у Ориона не было времени на глупости, за тобой посмотрю я. Мнемохирургов почти не осталось, но даже если и были те, кому можно доверять, ты сам вряд ли согласишься. С закладками же может помочь Голдвайсп. Для этого ему не надо лезть тебе в голову.

Проул снова вздрогнул.

— Голд…

— Да. Но он сказал, что ты сам должен на это согласиться.

— Я…

— Нет. Не говори сейчас, — десептикон жестом остановил спешащие сорваться с губ слова. — Подумай и реши. Хорошо?

Тактик ломано кивнул, потушив линзы.

— Хорошо, — Паук поднялся, и он почувствовал, как корпус снова леденеет. Разговор окончен. Значит, теперь настало время… — Отдыхай. Восстанавливайся. Завтра тебя ждёт работа.

Голубые линзы шокировано вспыхнули, наблюдая, как куратор потягивается, собираясь уходить.

— Постой… Тарантулас… а как же наказание?..

— А тебе было мало того, что ты сидел весь день и накручивал себя? — усмехнулся ученый. — Но если этого тебе и впрямь мало, то… повернись спиной.

И что-то словно опрокинулось внутри, а в процессоре поднялся вихрь жутких модуляций того, что может сделать с ним десептикон… Проул медленно повернулся. Паук подошёл ближе, вентиляция на миг сбойнула… а потом левую дверку обожгло хлестким ударом. Не сильным — легким, наверное, даже царапины не осталось… но напряженный корпус воспринял это, как прикосновение паяльника.

Еще один удар — на правую, уже не настолько жгучий. И тактик не смог сдержать тихого вскрика.

— Ай!

— Это за врекеров, — сообщил Паук. Еще один удар лег на спину между дверками. — А это за мое потерянное время. Все.

— Все?

— Ну да. Мы