За долгие годы жизни ведьмак научился получать ответы на свои вопросы. Вот только никогда прежде в его руки не попадали такие диковинки, как шишиморы. Аглая молчала. Мужчина не сразу понял: пленница его не слышит. Юная кикимора пребывала в своем, недосягаемом мире и не видела властного, раздраженного палача.
…Ее окружали топи. Омуты бочар, чахлые, корявые деревца, казавшиеся венцом творения, низкие облака, спешащая по своим делам пара выпей. Колдовской огонь в фонаре не мог спасти от смерти, но надежно хранил от боли.
Неудача не расстроила ведьмака, а лишь подстегнула охотничий азарт. Запахло кровью, сгустился воздух, отзываясь на слова заклинания. Выпал из ослабевших пальцев фонарь, клубок мрака тут же окутал артефакт, окончательно разрывая связь.
Тишину разорвал отчаянный крик. Болело все: каждая клеточка, каждый нерв. Слишком мало времени прошло, тело не успело измениться, подстраиваясь под потребности нежити. Магия ушла, настало время платить по счетам. Но физическая боль — ничто по сравнению с ощущениями от обрыва связи. Изнеженная барышня не выдержала бы подобных испытаний, и если бы Аглая могла думать, то, пожалуй, позавидовала подобной участи.
Ведьмак довольно оскалился. Пленница лежала на полу и жалобно скулила. Вот теперь он мог спрашивать все, что пожелает.
— Кто твой хозяин?
Жесткие пальцы коснулись подбородка, заставляя смотреть в глаза.
— Князь Акарама, — выдохнула она едва слышно.
— Вот как… — неприятно удивился мужчина. — Он вас сюда послал?
— Нет. Нет, — испуганно откликнулась Аглая. Несколько дней назад она не знала, что сможет лгать, глядя в холодные ведьмачьи глаза. Однако отголоски сущности нежити, оставшиеся в ее душе, знали: есть сила намного страшнее, и смерть здесь покажется милостью по сравнению с тем, что сможет сделать владыка темных пустошей. — Мы сами…
Ведьмак скептически изогнул бровь, но продолжать допрос не стал.
— А я настроился на богатую добычу, — он вздохнул. — Поверил слухам. Эх… Накрылся такой шикарный промысел.
Нож появился в руках мужчины молниеносно. Аглая даже испугаться не успела. Однако ведьмак так и не нанес роковой удар. Глаза лазутчицы больше не сияли зелеными изумрудами, истаяли чары, искажающие черты лица.
"Как две капли воды… Как только не заметил прежде…"
С болезненной нежностью несостоявшийся убийца дотронулся до ее щеки, обвел контур лица.
— Я отпущу тебя, девочка. Но больше никогда не попадайся мне на пути.
Ведьмак рывком поднял пленницу на ноги, размотал веревку. Аглая боязливо пошевелилась и не смогла сдержать стон. Как же больно… Невыносимо больно, но она отчаянно хочет жить. А значит нужно стиснуть зубы и шагнуть к выходу из палатки. Чувство самосохранения гнало вперед: вот сейчас он передумает, а может, это и вовсе была шутка…
— Не дойдешь, — печально констатировал мужчина.
Девушка бросилась прочь, но споткнулась и полетела на землю. Так обидно, возле самого выхода… Еще совсем чуть-чуть и…
Сильные руки помогли подняться.
— Пойдем, провожу. Куда тебя доставить?
Аглая промолчала, растерянно глядя на сонный вражеский лагерь.
— В последний раз спрашиваю, куда?
— К лесу, — выдохнула она едва слышно и спросила с отчаянной надеждой: — Вправду отпустите?
— Ты похожа на мою дочь, — неохотно вымолвил ведьмак.
До посадки они шли в молчании. Аглая буквально висела на своем провожатом, не успевая за его торопливыми, размашистыми шагами. Висела на том, до кого раньше не решилась бы дотронуться, да что там дотронуться, подойти ближе, чем на три метра.
— Дальше сама?
— Да, благодарю.
Ведьмак скривился, будто девушка не "Спасибо" сказала, а бросила обидным словом. Открылась старая рана, заныло сердце. А казалось бы, прошлое забылось, бурьяном поросло. Ан нет. Мужчина не сказал Аглае, что его дочь мертва… Свою девочку не уберег, так пусть хоть эта живет, если участь кикиморы можно назвать жизнью.
Лагерь просыпался, он еще не знал: война проиграна. Ведьмак ничего не скажет, просто незаметно уведет своих людей. Есть дороги, которые не стоит переходить, а те глупцы, что этого не знают… Ему нет до них дела.
Для юной шишиморы не осталось ничего, кроме медленных, монотонных шагов. Раз-два, раз-два. Только не останавливаться, не смотреть по сторонам. Если позволить хоть минутную передышку, она больше не сможет сдвинуться с места, упадет и не сумеет встать. А потому покрепче стиснуть зубы — и вперед. Вглубь леса, подальше от солдат и тяжелой поступи войны.
— Аглая.
Стелются мягкие кольца тумана, обнимают, немного притупляя боль. И у чар есть свой лимит. Сейчас нельзя позволить силе вновь заструиться в измученном теле. Должно пройти время.
— Аглая.
Девушка остановилась и улыбнулась. Нашли, больше не одна. Она хотела сказать, предупредить, но вместо этого упала в обморок.
Нежить кажется хрупкой, но это обман. Кассандра легко подхватила товарку на руки и поспешила убраться прочь от вражеского лагеря.
Княжество Акарам,
третья неделя зорничника 69-й год
Первое, что сделала Адель, освоив полеты на грифоне, — уговорила волшебное создание отнести ее в гости к Алисе. Тифон отлично понимал: юная хозяйка не готова к таким долгим путешествиям. Свалиться она, конечно, не свалится, однако букет ощущений получит незабываемый. Вскоре эта простая истина дошла и до самой покорительницы неба, но дочь офицера никогда не сдавалась на полпути и лишь сильнее стиснула зубы. Замок ведь уже близко, правда? Нужно просто немножко потерпеть.
Минут пять после посадки Адель лежала, обнимая грифонью шею. Двигаться не хотелось. Болела каждая мышца (их оказывается так много), тошнило и кружилась голова.
Грифон терпеливо ждал, даже насмешливого клекота не позволил. Истинное чудо. Тварь он, конечно, вредная и ехидная, но хозяйка вызывала невольное уважение. За весь полет ни разу не пожаловалась. И сейчас Тифон стоял истуканом, пока Адель приходила в себя. В другой ситуации он бы без раздумий скинул наездницу на землю, а там, успеет сгруппироваться при падении или что-нибудь сломает, — не его проблемы.
Пожалуй, девочка бы не слезала с грифоньей спины еще очень долго, но… гордость. Да и стоило столько лететь, чтобы изображать желе у заветного порога? Первые шаги дались нелегко, потом немножко отпустило. Адель ласково погладила перышки своего друга.
— Спасибо, милый.
Тварь проклекотала что-то неразборчивое. Кажется, Тифону было стыдно. Хотя если вспомнить настойчивость молодой хозяйки, то, можно сказать, он уступил под давлением пыток. Дело в том, что для совместного полета нужна не только хорошая физическая форма. В небе между всадником и тварью происходит особый энергетический обмен. К нему и готовится будущий наездник месяцы, а порой и годы.
На земле слабость отступила, а, может, Адель просто привыкла к боли или близость цели добавила ей сил? Ведь девочка столько мечтала об этой встрече. Уж очень ей приглянулась Алиса, да и на княжеский замок любопытно взглянуть.
Дочь офицера доковыляла до калитки и постучала. Первым к воротам подскочил мантикор. В этой
