- Нет, не пожалуй, – отрезала Валя, выуживая из кармана несколько монет, – Иди, купи себе что-то: куртку там, тулуп, обувь, не знаю, на что хватит. Я не хочу, чтобы рядом со мной ошивался, как сказал Микаэль, нищеброд.

– Валли, – Левелин принялся отпихивать от себя её руку, с монетами, – Не смейте, мне и так не ловко, я вам должен больше, чем зарабатываю за год.

- Иди ты! В Обливион! – повысила голос Валя, – Разговор окончен, зайдёшь за мной в “Гарцующую кобылу”, если тебя не сожрёт тот босмер.

- Валли!- барда явно передёрнуло.

- Да ничего, – утешила его женщина, – Ты такой худосочный, что он явно предпочтёт кого-то менее жилистого.

- Я не слушаю! Я не слушаю! – бард схватил монеты, заткнул уши и помчался прочь от Валентины, всё ещё кричавшей ему в след:

- Хотя, если тебя засушить, то наверное прекрасно пойдёт, под хорошую выпивку! – она звонко расхохоталась, затем подмигнула глазеющему на неё мальчугану и бодро пошла к таверне, где остановилась.

Спустя несколько часов чисто вымытая и причесанная Валентина спустилась на первый этаж “Гарцующей кобылы”. Хульда, подстёгиваемая жаждой наживы, не только обеспечила женщину горячей водой и прочим необходимым для наведения чистоты, но ещё и с ног сбилась в поисках подходящей одежды. Так теперь на Вале были удобные шерстяные штаны зелёного цвета, новёхонькие сапоги на меху, удобная кожаная куртка с меховой подкладкой, доходившая до середины бедра. Испачканная одежда была бережно выстирана и сохла на чердаке “Гарцующей кобылы”.

Первое, что заметила Валя, спустившись в зал – стайка девушек, которые щебетали , окружив какого-то юношу. Несколько завсегдатаев-выпивох неодобрительно поглядывали на это действо и качали головами. Левелина не было видно, поэтому Валентина подошла к прилавку. Грудастая Хульда, наморщив нос, наблюдала за щебечущими девчонками.

- Раздражают? – Валя оперлась на натёртую до блеска столешницу.

Хульда, заметив свою богатую постоялицу, тут же сменила недовольную мину на жутковатую елейную улыбку и прощебетала:

- Так я же переживаю, чтобы посетителям моим хорошо было, уютно, а они гомон развели. А если кто с дороги устал? Выспаться хочет? А эти вопят.

- Не так уж они и вопят. Скажи мне лучше, ты барда не видела? Левелина? Он вчера со Свеном тут бедлам сотворил.

- Как же не видела? – выпучила глаза Хульда, – Вот же он! – трактирщица ткнула пальцем в самый центр стайки девушек, и Валя с удивлением обнаружила, что пользующийся спросом юноша и есть Левелин.

Видимо его удивление видом отмывшейся Валентины было не меньшим, чем у самой Вали. Когда он узнал, кто его рассматривает, у парня даже рот приоткрылся, он тут же отмахнулся от девушек, и те, возмущаясь, разлетелись от него, будто пчёлы, которых отогнали от варенья.

- Не может быть! – восхитилась Валя, когда бард подошёл к ней и церемонно приложился к её руке. Парень с вымытыми и гладко расчёсанными волосами, одетый в безупречный охотничий костюм из светло-коричневой кожи прекрасной выделки, с лютней за спиной оказался более чем привлекательным.

- Признаюсь, Валли, я вас тоже не сразу узнал, – улыбнулся Левелин.

- Где ты такой наряд нашёл?

- У людоеда, – засмеялся бард, – Ну, что? Пойдём в гости?

- Погоди, – осадила барда Валентина, – Мёд надо купить.

Хульда, услышав, что её посетителям нужно срочно что-то купить, вся подобралась и тут же расстроенно всплеснула руками, когда бард сказал Вале:

- Тогда пойдём к Сабьорну, он варит неплохой мёд, к тому же, цена у него ниже чем здесь. А нам немало надо.

Под расстроенные взгляды хозяйки таверны, парочка покинула “Гарцующую кобылу”.

- Слушай! – осенила Валю внезапная догадка, когда они шли по пути от ворот города к медоварне, – Если тебе такой наряд твой босмер продал, значит наверняка он сделан из кожи съеденных им врагов!

Левелин вновь заткнул уши и с воплем:

- Я не слушаю! – побежал прочь.

Валя, заливаясь хохотом, помчалась за ним.

Из медоварни они вышли, когда всё вокруг окутал густой, непроницаемый мрак. Валя то и дело спотыкалась о камни на дороге и громко ругалась. Левелин только улыбался:

- Хорошо, что я не доверил тебе нести мёд, – сказал он, потряхивая большим деревянным ящиком, в котором гремели бутылки, – А то принесли бы мы каджитам один запах.

Сказав это, он сам оступился и едва не выронил всё то, за чем они тащились в медоварню. Тут настал черёд Валентины расхохотаться, когда бард разразился бранью.

- Надо было факел брать, – сказала женщина, увидев бредущего по дороге стражника, оказавшимся единственным пятном света на дороге от медоварни до Вайтранских конюшен.

- Будет сделано! – радостно воскликнул Левелин и что было силы заорал, – Эй! Уважаемый!!!

Стражник завертел головой, в поисках источника звука, но поскольку сам был на свету, довольно долго не мог рассмотреть женщину и барда, бредущих позади. В конце-концов, то ли чутьё, то ли звон бутылок, то ли громкое пыхтение нагруженного барда подсказали стражнику направление в котором смотреть. Как раз к этому времени Валя и Левелин подошли поближе:

- Простите, за беспокойство, – Валя приветливо улыбнулась, – Можем мы составить вам компанию до Вайтрана? А то мы ни фонаря, ни факела не захватили, а когда несёшь такое богатство, – она похлопала рукой по ящику с мёдом, – падать очень страшно.

- Ух! – выдохнул стражник, снимая с головы остроконечный шлем, – Я уж думал, что в беду кто-то попал. Конечно, идём!

К концу пути Валя и бард были уже не рады своему опрометчивому решению идти в Вайтран вместе со стражником. Уже немолодой мужчина всю дорогу сетовал о жутких болях, мучавших его по ночам, особенно в это время года.

- Сырость, – грустно вещал он, – сырость и холод, ходить толком не могу, хромаю постоянно. А всё этот проклятый бандит, чтоб его в Обливионе поджарили как следует!

- Так, что случилось, то? – вымученно спросил Левелин.

- Мы банду брали, под Хелгеном, я тогда ещё молодой был, лет двадцать вроде. Ну и заметил главаря банды, решил подобраться к нему да и разом дело покончить. Вот пока я этого мерзавца преследовал, его дружок мне стрелу в колено и пустил! – он витиевато выругался, – Думал вообще ходить не смогу, ан нет, подлатали меня мастера-целители, да вот службу спокойную пришлось выбирать, так и сижу за городскими стенами. А мои ровесники уже до офицерских чинов дослужились.

Стражник так проникся своими воспоминаниями, что принялся изо всех сил хромать и даже постанывать, ругая слишком длинную и кривую дорогу до города. До