У меня был выбор, и я его сделал. Когда мне было девятнадцать, я только начинал. У меня был друг, Фэрванхал аэп Теворийх, Фритвор. Он был эльфом, самым страшным чудовищем в глазах людей. Однажды, мы проезжали мимо одной деревни, очень не вовремя, как оказалось. Один эльф убил там трёх детей и сбежал. Они знали, кто он и как выглядит, но жажда крови была сильней, и когда они увидели Фритвора, то решили осудить.
Я хотел вступиться, но он остановил меня, сказал, чтобы я не лил лишнюю кровь. Они поволокли его на костёр тотчас же, а мне староста предложил уйти не медленно и не устраивать поножовщину. Я ушёл. Не хотел смотреть, и все же это не уберегло меня от кошмаров. Через год я повстречал одну чародейку, она помогла скрыть глаза. Не смотри так на меня. Сам знаю, я сбежал.
Но я, как и ты, был создан защищать мир людей от монстров, вот только никто мне не сказал, что чаще всего придется защищать людей от них же самих. А теперь поздно что-либо менять. Я стар и я умираю. Совсем один, с кучей запоздалых сожалений.
Друид склонил седую голову. Геральт понимал его, но ничего не чувствовал, как бы не хотел, и от этого становилось еще паршивее.
— Не суди себя, Миккель. Иногда, выбор уже давно сделан за нас, — сказал он.
Миккель поднял на него свои глаза, в которых блеснули давние слезы. Миккель достал из кармана рясы, медальон в форме волчьей головы.
— Возьми, Геральт, — сказал он, протягивая медальон дрожащей рукой, — пусть это будет у тебя. — Хочу, чтобы ты помнил и знал, что выбор есть. Но нет, выбора без последствий.
Они кивнули друг другу на прощанье, и Геральт ушел. Перед уходом он попросил Мышовура помочь Йеннифер.
========== Чье-то Предназначение ==========
Этот день не понравился Геральту с самого начала. Мрачный и тихий. Он не любил его вспоминать. Тяжело было у ведьмака на душе в тот момент, тяжело было и сейчас, ехать к знакомому тех дней, чтобы проводить его в последний путь.
Лютик задел струну, и лютня издала короткий звук. Бард отложил ее, откинулся на бревно, задумчиво накручивая усы на палец. Геральт отпил ржаной, и передал бутылку Лютику, продолжая рассказ.
Раннейген практически не сомкнула глаз, за эти два дня. После похода ей едва удавалось присесть, дольше, чем на минуточку. Время свое ей пришлось посвятить раненым.
Большинство, хоть и получило серьезные ранения, но будет жить. Двое из отряда будут, мучатся перед смертью. Она видела их лица, искаженные ужасной болью и страхом. Она могла бы сделать их смерть легкой, но едва ли их семьи согласятся.
Утро только-только начиналось. Небо медленно светлело после ночи. Ранни потушила пару свечей на столе. Взгляд ее вновь упал на флакон с розоватой жидкостью. Кай, она обманула его, разве нет?
Она спрашивала себя снова и снова, что же плохого, в том, что она дала это зелье Иакову? Ведь она так любит его. Но его же слова и поселили в ее душе сильное сомнение. Честно ли это? Внезапно раздался стук дверь.
Сердце ее замерло, и она искренне надеялась, чтобы это был не Кай. К ее удивлению, на пороге стоял ведьмак. Два дня его не было в деревне, и его отсутствие сеяло в ней беспокойство и страх. Она ощущала себя беззащитной, не находя ведьмака рядом. Ей следовало бы чествовать себя наоборот, но она ничего не могла поделать с собой.
В том, кто чудовищ убивает, она видела спокойствие и милосердие. Встретившись взглядом с ведьмаком, она находила понимание. Она догадывалась о том, что он знает, но ждала, что же из этого выйдет.
Раннейген шагнула в бок, приглашая Геральта войти. Дверь осторожно закрылась. Травница приникла у входа, продолжая напряженно сжимать ручку. Ведьмак заговорил первым:
— Милый у тебя дом, — сказал он, медленно шагая к столу.
— Желаете выпить чего, сударь ведьмак? — тихонько спросила она, осторожно двигаясь к столу. — У меня есть только травы для чая. Прелестные, надо сказать, но если вам по нраву другие напитки, — она запнулась на минутку, стоя перед ним, — могу угостить. Медовухой, например.
— Я бы выпил чаю, — спокойно ответил Геральт.
Раннейген беспокойно закопошилась у стола и маленького котелка. Когда вода вскипела, она залила травы в кружках и поставила их на стол. Девушка выглянула в окно, из-за шторки. Скоро идти к Бьорну и Раемунду.
— Вы, что-то хотели? Раны опять беспокоят? — спросила она, стоя у окна. Алые лучи рассвета освещали ее лицо.
— Нет. Я все знаю, Раннейген. Нет смысла притворяться, будто ты не понимаешь, зачем я пришел, — ведьмак поднял на нее свои глаза.
Раннейген задернула шторку. Комната светилась красным светом. Утро было тихим и зловещим.
— Сегодня прольется кровь, — спокойно заметила она. — Моя ли? — она обратила взгляд на Геральта, такой холодный и глубокий. Ведьмаку казалось, что мыслями она где-то далеко.
— Нет, — ответил он. — Я пришел не убивать, а помочь, — голос его стал низким и тихим, словно он и сам боялся нарушать загадочную тишину этого утра. — Кое-кто идет за тобой. Уже пришел я бы сказал.
Она бросила на него испуганный взгляд и невольно обняла себя за плечи. «Знаю, ведьмак, давно знаю, — мысленно отвечала она ему, — но разве есть от него спасенье?». Она знала, что он поблизости. Ощущала его присутствие с того дня, как пришла сюда.
— Ты его уже встречала раньше, — продолжал Геральт, говоря вкрадчивым голосом. — Он даже помог тебе. Я прав?
— Да, — очнулась, наконец, она и резко опустилась на стул, напротив ведьмака. — Да, ты прав, ведьмак. Я не просила его, он пришел вместе с друидом. Он заставил Миккеля мне помочь, он нашел мне имя. После того, я его давно не видела, но шесть дней назад. Он пришел в деревню, и учинил резню. А затем, позже, я встретила его, — она глубоко вздохнула, с сожалением опустив глаза. — Я знала, что он вернется, и все же надеялась, что смогу прогнать его. Тогда я сказала уйти ему, и он действительно ушел, но ненадолго как оказалось.
Она замолчала, ожидая реакции Геральта, но тот сидел с задумчивым видом.
— Скажи, ведьмак, — неуверенно начала она, — есть ли способ от него уйти? Избавиться, чтобы он не донимал меня больше?
Девушка уставилась на
