— Тихо, — сказал Макс, глядя на него глазами, горящими темным огнём, — тихо.

— Пойдём спать, — мягко предложил ему Андрей, — пожалуйста, милый... Потом мы сможем купить всё, что нужно... Не сейчас...

— Нет, я закончу все дела, а потом отбой, — сказал Максим, — продукты и лекарства. Сегодня же я найму медсестру. А ты будешь в постели в это время. Ты будешь выполнять все предписания врача. Ты будешь заботиться о своём здоровье. Ты не будешь со мной спорить. Уговор?

— Милый... Я люблю тебя... Спасибо тебе за всё... Просто понимаешь...

— Иди в постель... — машинально повторил Максим, сложив руки в молитвенном жесте, — у тебя, вообще-то, сотрясение мозга и перелом руки. Мне даже не стоило подпускать тебя к готовке. Но ты же у нас тут живешь своей жизнью, так? Андрей, почему ты такой своенравный..? Ты неуправляемый. Ты не можешь хоть на секунду расслабиться и принять мои гребанные заботу и любовь? Пожалуйста, Андрей. Любимый. У меня нет сил на скандал сейчас. Пожалей мою психику, пожалуйста.

Макс говорил строго, медленно, четко и с расстановкой. Как робот.

— Слушаюсь, мой повелитель, — тихо смеясь, ответил пианист, обнимая его, — с этого дня я буду повиноваться, обещаю...

— Просто ляг в постель... Пожалуйста, цветок, — закончил Макс, с трудом ворочая языком, — нет никакой возможности договориться с тобой, похоже. Господи... В последнее время... Конкуренты не хотят со мной лишний раз связываться, менеджеры падают ниц, увидев хотя бы тень недовольства на моем лице, охранник меня почему-то боится... Да что там говорить, даже пёс, который жил у меня в детстве, уважал меня больше, чем ты... Как... Как на тебя повлиять?

— Максик, я сделаю всё, как ты говоришь, пожалуйста, не думай так...

Сдавшись под мягким напором его нежности, Максим поцеловал его и отправился по своим запланированным делам.

====== 14 ======

За прошедшие несколько дней Максиму казалось, что он овладел всеми тайнами и секретами медицины и кулинарии, потому что он не позволял Андрею даже приближаться к кухне и заниматься самолечением. Строго и ревностно он следил, чтобы его романтический возлюбленный тщательно выполнял все предписания врача и исправно в срок принимал лекарства.

И, конечно, никакого пианино. Только постель, книги, бесконечные литры тёплого бульона, вкусная еда, фрукты, шоколад и сон, сон, сон. Хотя иногда его непослушный пациент, умело умаслив твёрдого Максима своей бесконечной нежностью, вырывался из его мёртвой хватки, чтобы поиграть одной рукой. Макс, скрепя сердце, позволял ему вить из себя верёвки просто потому, что не мог устоять перед его тихим и обволакивающим обаянием. И любил он его без памяти. Как животное. Которое не знает сомнений и не помышляет о предательстве хозяина.

В свете последних событий они встретили Новый год совсем не так, как планировал Максим. Но он не делал из этого трагедии, потому что в первую очередь, он мечтал о выздоровлении Андрея. Рука пианиста заживала медленно, но врачи обещали благоприятный прогноз. Втайне Максим радовался тому, что теперь, хоть и по нерадостному поводу, но Андрей здесь, дома, и ему больше не нужно никуда идти.

Просыпаясь по утрам и сжимая его в объятиях, Максим думал, что это и есть самое настоящее счастье. Глядя на легко кружащий снежок за окном, он погружался в сонную мечтательность, нежно прижимая спящего Андрея к себе и целуя его мягкие волосы.

Расследование продвигалось медленно. Точнее, не продвигалось совсем. Имеющихся показаний было явно недостаточно, чтобы сдвинуть это дело с мёртвой точки. Максим не питал на этот счёт иллюзий, и он давно пообещал себе, что рано или поздно доберётся до ублюдка. Но сейчас не время, так как он не хотел лишний раз волновать Андрея, который и без того чувствовал себя неважно.

Прошло несколько тихих зимних дней, в покое и благодати. Андрей сосредоточено копался в очередном новом айфоне, пытаясь восстановить всю необходимую ему информацию, Максим же контролировал служащих по телефону, потому что все его магазины были открыты в период зимних праздников. Уж что-что, а алкоголь в это время раскупался на ура. Это, можно сказать, был золотой сезон.

Между ними мягко и незримо образовывалась та странная духовная связь, что бывает между истинно любящими людьми, которые живут вместе. Стоило Максиму только подумать о чём-то, как Андрей тут же или через некоторое время говорил это вслух. Хотелось ли Андрею кофе или чего-то вкусного, как Максим, по странному зову шёл на кухню, и приносил это ему. Придумывал ли Макс какую-то развлекательную поездку, как Андрей, словно читая его мысли, неожиданно предлагал то же самое. В какой-то момент они оба осознали это (не исключено, что одновременно), и с интересом обсуждали эту новую особенность.

И в то же время Максим стал чувствовать, что Андрея что-то угнетает. Иногда он как-то странно украдкой вздыхал, и подолгу мог сидеть за пианино, не играя, но думая о чём-то. И это что-то было чем-то таким, чем он ни при каких обстоятельствах не хотел делиться с Максимом.

И Макса это бесило.

Его это злило до крайности.

Больше всего его злил тот факт, что Андрей молчит. Макс был бы просто счастлив, если бы Андрей устроил ему грандиозный скандал, например, или истерику. В лучших традициях этого жанра – со слезами, пощёчинами и битьем посуды. По крайней мере с этим всё просто и понятно. И эти проблемы Максим сумел бы решить в два счёта. Успокоить, утешить, осчастливить. Качественно оттрахать. Так, чтобы обеспечить безусловный мир надолго. Нет проблем.

Но Андрей молчал. И думал. Думал так громко, что Максим, перебрав в голове все возможные версии его предполагаемых проблем, просто сдался. Он не мог понять причин этих таинственных переживаний.

Да, Андрей был сложным человеком. Да, он был просто чёртовой китайской головоломкой с секретом, но прежде Максиму всегда удавалось её разгадать. Мир был прост и ясен. Но не теперь.

Затаившись, Максим наблюдал за ним. Молча и незримо он запускал свои тонкие щупальца ему в душу, но не находил там ничего. Рядом с ним Андрей был всё тем же милым, нежным и заботливым парнем, как и прежде. И лишь иногда, в моменты одиночества он становился очень печальным и задумчивым, словно снедаемым какой-то тайной душевной болезнью, природу которой Максим не мог понять.

В какой-то момент Максим просто не выдержал.

Он слушал эту звенящую пустоту уже около десяти минут, и неслышно вошёл в комнату, где в темноте сидел Андрей за фортепиано. Просто сидел и смотрел на клавиши. Без каких-либо признаков движения. Он, казалось, даже не дышал.

Максим подошёл к нему настолько тихо, что Андрей слегка вздрогнул,