— Так можно и инфаркт получить, — прошептал один из них другому.
— Реально, явление Христа народу... — тихо подметил другой.
— Пиздец какой-то просто.... — отозвался кто-то.
— У меня аж душа в пятки ушла... — шепотом прокомментировала дружелюбная бутербродная девушка.
— Руки, руки... — повторял Максим в исступлении.
Андрея уже усадили в мягкое старое кресло, в котором до этого сидел Максим. Все бегали вокруг него, подавая ему воду, чай, бутерброды, пиво, водку, подушку, сигареты, и ещё тысячу вещей, от которых он устало отказывался. Усевшись наконец, и опустив травмированную руку на колени, Андрей вопросительно посмотрел на Макса и сказал:
— Максим, что с твоим телефоном? Я никак не мог дозвониться...
Непрерывно глядя в его глаза в состоянии растерянности, Макс достал телефон из кармана, который, как оказалось, давно разрядился и выключился.
— Он сдох, — констатировал Макс, безуспешно пытаясь его запустить.
— Я так и понял, — слабым голосом сказал Андрей, — я звонил тебе раз сорок за последние два часа...
— И тебе, — он бросил взгляд на Санни.
Тот выхватил телефон из кармана и, хлопнув себя по лбу ладонью, воскликнул:
— У меня же на беззвучке!!!
— А в кармане не вибрировало что ли? — спросил его кто-то.
— Так я и вибрацию отключаю! — эмоционально сказал Санни, — она мешает мне думать!! Три пропущенных от тебя... Чёрт...
— Неважно, — продолжал Андрей, — хорошо, что я застал тебя здесь, Максим. Я нашёл записку дома, потом включил старый телефон и звонил тебе, но безуспешно. Потом я позвонил к тебе на работу, но они сказали, что тебя сегодня ещё не было. Потом я позвонил Косте, чтобы сообщить, что меня не будет на репетиции, и он сказал мне, что Санни искал меня, поэтому я попросил его добросить меня сюда, я догадался, что ты здесь.
— Андрей... — едва только сумел ответить Макс, опускаясь на стул напротив него, — что...случилось?
— Какой-то мудак ударил меня машиной, — начал свой рассказ Андрей, — это было очень неожиданно, так, что я ничего не смог сообразить. У меня из кармана выпал телефон, и другие вещи тоже все разлетелись по асфальту. Пока я приходил в себя, и потом возился с телефоном, пытаясь осознать, что произошло, кто-то вышел из машины и чем-то ударил меня по голове. Потом я отключился. Ничего не помню. Когда я очнулся, я понял, что лежу на тротуаре, и у меня очень сильно болит рука. Я встал на ноги, голова болела и кружилась очень сильно. Я попытался найти телефон и мои вещи. Телефон я так и не нашёл, а рюкзак валялся неподалёку. Я вышел на освещённый участок улицы и только тогда увидел, что с моей рукой что-то не так. Она была красно-синего цвета и на ней были следы грязи от ботинок. Было очень больно. И голова болела всё сильнее. Мне стало страшно.
Андрей вздохнул и медленно отпил пива из бутылки, услужливо поданой бородатым скульптором. Все изумленно молчали и смотрели на него во все глаза.
— Я прошёл дальше по улице, — продолжал Андрей, — потом увидел круглосуточный магазин, я вошёл туда. Продавщица и какой-то её знакомый там проявили ко мне участие, я рассказал, что на меня было совершено нападение. Этот парень сказал, что здесь рядом есть травмпункт. Он проводил меня туда. Дежурный врач осмотрел меня, констатировал перелом указательного пальца на правой руке и сотрясение мозга второй степени. Он сказал, что сейчас вызовет скорую, и меня повезут на рентген и на обследование невропатолога в больницу. Я попросил у него телефон, чтобы позвонить домой. Но я кажется путал одну или две цифры, и каждый раз попадал к другим людям. В голове у меня все перепуталось. Потом приехала скорая...
— Из рюкзака что-то пропало?
— Ты номера машины запомнил?
— А типа этого ты не успел рассмотреть, Андрей?
Посыпался град вопросов. И только Максим молчал, глядя в пустоту и уже выстраивая в голове какие-то схемы, доступные ему одному.
— На скорой я приехал в больницу, — слабым голосом продолжал Андрей, — мне сделали рентген и МРТ. Врач сказала, что они госпитализируют меня, но я сказал, что мне нужно сообщить домой о том, что со мной произошло. Она сказала, что сейчас они наложат мне гипс, а потом я смогу сделать это. Потом они поставили мне какие-то уколы и капельницу. Завели историю болезни... Выписали рецепты на лекарства и лист назначений. Что-то говорили ещё, но я не запомнил. Я не помню, сколько времени тогда было, у меня в голове был туман. Нет, из рюкзака ничего не пропало... И я не запомнил ни номеров машины, ни того типа. Всё произошло очень быстро...
— Как ты ушёл из больницы? — медленно спросил Максим, всё ещё погруженный в раздумья.
— Я оставил расписку, но они не принимали её, конечно же. Я просто ушёл, пока они меня не видели.
Андрей снова отпил пива из бутылки, глядя на травмированную руку из-под опущенных ресниц.
— Как ты себя чувствуешь, — спросил Максим, придвигаясь к нему ближе и трогая его за руку.
— Уже лучше... Капельница помогла, видимо. В голове прояснилось. На душе мерзко...
Андрей снова глотнул пива.
— Ещё бы, — грустно заметил, молчавший всё это время Санни, — хотелось бы мне посмотреть в глаза подонка, кто это сделал.
Максим молчал, напряжённо о чём-то думая, и непроизвольно сжимая кулаки.
— Кто бы это ни был, но он тебя знает, — отозвался бородатый скульптор, — не куда-нибудь, а по рукам бил.
— Что б он сдох, мудак! — вставился разгневанно Санни.
— Сейчас поедем в полицию, а потом домой, — отрезал Максим, поднимаясь со стула, — кто бы это ни был... он будет сожалеть до конца его дней.
Скульпторы с жаром поддержали его, провожая их до дверей. Кто как умел утешал Андрея и странно застывшего в молчании Макса, к которому они невольно прониклись сочувствием и уважением. Санни побежал на улицу вместе с ними, чтобы проводить их до машины.
— Держи меня в курсе... — тихо сказал он Максиму, пожимая его руку своими тонкими холодными пальцами, — я буду звонить каждый день.
— Спасибо тебе за всё, Санни, — ответил Максим.
— Да не вопрос, брат,
