В родное тряпичное гнездышко юноша вернулся с кипой бумаг и принялся их внимательно изучать, начав с той, где говорилось про ошейники.
Хозяин пропустил вводную, которую знал наизусть, и перешел непосредственно к словам-заклинаниям.
«Крапива» — если человек, чьей кровью зачаровали ошейник, произнесет это слово, то раб ощутит сильную боль и судорогу.
«Вьюн» — если человек, чьей кровью зачаровали ошейник, произнесет это слово, то раба парализует примерно на час.
Мартиан скользил по строчкам совершенно безрадостным взглядом, представляя, как тяжело приходилось его фавну, которого наверняка мучали этими проклятыми словами сотню раз или больше.
====== 4. Сон ======
Натаниэль сидел на настоящей горе подушек и озирался по сторонам, навострив оленьи ушки. Его тонкие ноги были покрыты совершенно белой шерсткой, да и растрепанные кудряшки тоже были белыми, благодаря чему он напоминал невинную снежинку. Лишь черный ошейник с мерцающими магическими символами резко и контрастно выделялся на его бледном теле.
Мальчик совершенно искренне, по-детски честно выражал эмоции на своем лице. Сейчас, например, там горело удивление, смешанное с восторгом и ожиданием самого главного момента в жизни. А также проступал страх перед этим самым моментом. Комната, большая светлая, увешанная зеркалами, в которых отражалось его совершенно нагое тельце, пугала до легкой дрожи, но он старался сидеть смирно, как подобает хорошему рабу, и не баловаться.
Когда раздались шаги, а дверь отворилась, Нат весь вытянулся, распахнув огромные, синие глаза. Своего хозяина раньше он, конечно же, не видел, но всем сердечком мечтал служить ему с той секунды, как узнал, что принадлежит человеку.
— Здравствуйте, господин, — выпалил фавн и соскочил на пол, цокнув копытцами, а потом сразу же прикрылся ладошками. По неведомой причине его привезли в дом хозяина голым, а одежду так и не выдали, хотя обещали.
— Я не разрешал тебе разговаривать, — сухо ответил мужчина, дошагав до середины комнаты.
— Простите, — Нат весь поник, понимая, что испортил самый важный момент в своей жизни, момент знакомства с хозяином, и виновато опустил ушки, украдкой разглядывая незнакомца.
Мужчина оказался молодым, подтянутым и не очень красивым. Правда, белый шелковый сюртук, расшитый жемчугом, определенно добавлял ему привлекательности. Волосы золотые, глаза голубые ясные… и холодные, как морозное утро. На самом деле ничего выдающегося в нем не было, если не считать дорогой одежды, но юный фавн смотрел на своего первого господина, затаив дыхание, будто перед ним самое настоящее божество.
— Животное, я не разрешал тебе говорить! — более отчетливо произнес хозяин и обжег паренька резкой и громкой пощечиной, от которой тот вскрикнул и сразу же заплакал… безмолвно.
Пока Натаниэль рос в лавке работорговца, ему неустанно повторяли, что его господин будет его богом, правда, забыли сообщить, что бог может быть очень и очень злым…
— Меня зовут Эрдиан Домрек, но обращаться ко мне можно только «хозяин». — Горящую от несправедливой пощечины мордашку парня приподняли за подбородок. — Это понятно?
Мальчонка приоткрыл ротик, дабы ответить, но, вспомнив, что говорить ему до сих пор не разрешали, молча закивал, встряхнув целой копной белоснежных кудряшек.
— Хороший фавн. — Услышав легкую похвалу, Нат засиял, подобно маленькому солнышку, и вновь радостно навострил ушки. — Убери ладони, хочу тебя рассмотреть. — Ушки упали.
Сперва маленький раб покраснел, словно помидор, а через мгновение предстал во всей нагой красе, вытянув руки по швам, немного дрожа при этом.
— Очень хороший фавн, — мужчина внимательно разглядывал белую, лоснящуюся шерстку на тонких, изящных оленьих ножках и не менее внимательно — пушок на бедрах и животе, — теперь можешь говорить, фавн.
— Меня зовут Н…Натаниэль. Я счастлив, что буду служить вам, хозяин Эрдиан Домрек, — сглотнув, произнес парнишка, робко взглянув на господина. — М…можно задать вопрос?
— Да, но если он мне не понравится, то я накажу тебя… снова, — равнодушно ответил Эрдиан, упиваясь своей властью над беззащитным существом.
— Хозяин Эрдиан Домрек, а у меня совсем-совсем не будет никакой одежды, да? Хотя бы… какой-нибудь тряпочки, которую не жалко. Мне стыдно… быть… голым.
Только Нат произнес последнее слово, переминаясь с копытца на копытце, как мужчина безжалостно ударил его второй раз, да настолько сильно, что несчастный чуть не упал, а на его пухлых губах выступила кровь.
— Животные не носят одежду, фавн. Тебе она все равно не понадобится ближайшие несколько лет.
— Хозяин Эрдиан Домрек, — тихо залепетал мальчишка, инстинктивно пятясь назад, — я… я же не сделал ничего… плохого… зачем вы т…так?
Господин поймал раба прямо за волосы и наклонился к его заплаканной мордашке, заглядывая в огромные, залитые отчаянием глаза:
— Потому что могу. Потому что ты — моя собственность. И если ты меня разочаруешь, фавн, или мне надоешь, то я сразу же тебя продам. Или убью. Еще не решил. — Он отвечал все так же спокойно и размеренно, не переставая смаковать чужой страх и бессилие.
Мир обреченного мальчика, который до этого не знал жестокости, рос в тепличных условиях и наивно верил тому, что его обязательно купит добрый и внимательный господин, рушился, рассыпался осколочками и растворялся в тумане. Оставался только черный необъятный ужас, поглощавший целиком до последнего волоска…
— Х…хозяин, — запинаясь, начал он, посмотрев на человека, что должен был стать его личным добрым и милостивым божеством, — пожалуйста… не надо так со мной… я… я честное слово… буду с…слушаться.
— Я не разрешал тебе, фавн, высказывать просьбы. — Прежде, чем юнец успел опомниться или оправдаться, на него рухнул настоящий взрослый поцелуй, к которому он точно не подготовился. Эрдиан наслаждался привкусом крови и страха, изучая языком новую трепетную игрушку.
Натаниэль совершенно не знал, что ему делать в данной ситуации, поэтому просто не шевелился, позволяя своему злому повелителю вытворять с его ртом все, что тому захочется. После побоев и унижений, первый поцелуй не стал чем-то особенным, таинственным, к чему готовятся с придыханием. Скорее, это было безынтересное и странное действо, которое хотелось перетерпеть, а затем свернуться клубочком и рыдать, обняв колени.
Мужчина, как выяснилось, тоже оказался разочарован. Когда он отстранился, это прекрасно читалось в его холодном взгляде.
— Я покупал животное, а не труп животного.
— Простите, хозяин, — встрепенулся мальчонка, вынырнув из своего оцепенения, — простите… я ничего не умею! Я очень-очень хочу научиться приносить вам радость, но я… не обучен такому… простите… но вы не думайте, я научусь! Я…
— Ты слишком много болтаешь, фавн, — безэмоционально заметил Эрдиан и улыбнулся. Так улыбнулся, что Натаниэль весь
