— Эгей, полегче, а то я возгорюсь желанием. Трахаться я всегда рад, но жратва ж остынет! Греть придется же и…

— Ничего, погреем… или холодное поедим, — пальцы господина опускались все ниже, пока он краснел от собственной дерзости. — Но, если хочешь очень… то… можно и позже, конечно.

Натаниэль и сам готов был покраснеть, чувствуя горячие и самые родные в мире руки, чувствуя желание своего Мартиана, которое непременно нужно распалить и довести до финала, будто он не старый, побитый жизнью фавн, а совсем юный мальчишка, в объятиях любимого хозяина. Голод, Эрдиан, прочие незначительные мелочи сами отодвинулись на второй план и лишь одно пульсировало в его голове — сорвать поскорее свою рубашку и служить господину всеми доступными способами. Отдать свое тело его робким и осторожным ласкам и слушать его сбивчивый голос, пробегая языком по раскаленной коже.

— Ты меня с ума сведешь когда-нибудь… хозяин, — прошептал Нат и подхватил юношу на руки, как легкую игрушку. — Все, обед отменяется. Нахрен обед, когда тут Дурашки соитие предлагают! Я ж весь загорелся от такого поворота.

Мартиан-Грегори только и успел пискнуть от неожиданности, но, быстро сориентировавшись, прильнул к мощной груди избранника. Он почти сразу прикрыл веки, полностью доверившись Натаниэлю и его объятиям:

— Просто… Ты — мой фавн, которого я ждал столько времени, и мне хочется сделать тебя счастливым. Ну и немного практики тоже… не помешает, а то даже стыдно за себя.

— Чего тебе стыдится, — непонимающим тоном поинтересовался Нат, заходя в их общую спальню, — ты же мой хозяин, а значит, ты самый лучший. — С этими словами он сгрузил юношу на их ложе из одеял и матрасов, а затем прикрыл за собой дверь...