Юноша оглянулся на шушукающихся сослуживцев, которые, заметив его, моментально замолкли и уткнулись в свои тарелки, и осторожно сел рядом с начальником.

— Господин Эрдиан Домрек, я чувствую себя неуютно, ведь вы выделяете меня среди других работников, а я только-только устроился в вашу контору, — начал он слегка встревоженным голосом.

— Мне все равно, что думают мои подчиненные. Я купил данный балаган из жалости к их бывшему хозяину. Это так, довесок к моим ювелирным лавкам, причем настолько незначительный, что даже если он сгорит, я этого не замечу, — пояснил Эрдиан, и, сделав пару глотков ароматного чая, добавил уже более громко: — Мне ничего не стоит выгнать всех бездельников отсюда, сделать перепланировку здания и превратить этот балаган в склад или в ателье. Я, кстати, давно хочу стать хозяином ателье с нормальными портными.

В столовой на мгновение воцарилась неловкая пауза, а после нее все подчиненные тотчас забыли про странного нового секретаря, которому Эрдиан уделил особое внимание, и уткнулись в свои скромные обеды. Мартиан тоже сосредоточился на куриных перченых крылышках, а через несколько минут решил продолжить разговор, раз уж начальник пребывал в хорошем настроении и его легко подвести ближе к заветной теме. Главное, не забывать при этом добродушно улыбаться и восхищаться его личностью. Спустя долгое и нудное обсуждение шульгардской литературы юноша как бы случайно затронул тему рабства, точнее — рабства фавнов…

— Разочарование, вот что вас ждет, мой юный друг, когда купите одного из этих малолетних козликов. Да, они милы и забавны в постели, но от их глупости, наивности и собачьей преданности быстро устаешь. Помню, был у меня редкий раб с белоснежной шерсткой, который, срывая голос, кричал, что любит меня, что согласится на все, лишь бы я его не продавал… Как же жалко это выглядело. Омерзительно жалко, — равнодушным тоном пояснил Эрдиан, надев личину умудренного опытом наставника.

В данную секунду паренек был готов всадить нож прямо в глаз нанимателя, но продолжал по-детски невинно улыбаться, заталкивая поглубже свою лютую бурлящую ненависть:

— У вас были фавны-рабы? Но это… не совсем законно, или?..

— В этом городке все законно, если, разумеется, имеются средства и связи. Да, у меня были маленькие и нежные фавны, которых я потом возненавидел всей душой.

— Я не понимаю… это же прекрасно. Такая преданность, такая сильная любовь, о которой иным приходится всю жизнь мечтать…

— Это смертельно скучно, мой юный друг. Пока фавны малы, пока не началось их половое созревание, они — трепетные, кроткие и примитивные игрушки для постели. Поверьте, первый фавн еще вызовет какие-то эмоции своими невинными влажными глазками, но следующие — всего-навсего презрение.

— А что же делать… Я почти собрался купить одного такого, но после ваших слов.

— Мартиан-Грегори, держись как можно дальше от работорговли. Потому что эти твари сядут тебе на шею и будут помыкать в любом возрасте. У тебя, не обижайся на правду, нет стержня. Ты мягок и чувствителен, что само по себе прелестные качества. Но для хозяина подобные черты характера недопустимы! И, надеюсь, с данной секунды мы перейдем на «ты».

Юноша молча ковырялся в остатках салата, изображая легкую обиду, и пару раз протер очки, прежде чем продолжить разговор:

— Так значит, вы, то есть ты, отказался от фавнов, разочаровавшись в них?

— О, боги, нет, конечно, — Эрдиан чуть не рассмеялся, пока допивал свой чай, — я отказался от несовершеннолетних фавнов. Теперь я покупаю исключительно половозрелых самцов, преимущественно из тех, кто никогда не был живой игрушкой. Сложно объяснить, Мартиан. Это, как азарт, как охота, как победа — только все вместе… Покорить своей воле сильного и насладиться этой покорностью — настоящее мужское удовольствие. Стоит один раз ощутить его вкус, и остальные удовольствия покажутся пресными. Сравни сам, что интереснее — приручить глупого ребенка, которого взрастили в изоляции, который ничего не знает о мире, или приручить дикого зверя с яростью в глазах?

— Лично меня второй вариант пугает больше. Да и вся покорность закончится, как только спадет ошейник, разве нет?

— А ты проницателен, Мартиан-Грегори! Именно так, друг мой, именно так. Поэтому подобные приключения не для всех, а лишь для истинных ценителей, как и иные опасные хобби.

— Но ведь, наверно, есть другой путь… без… принуждения и страха? Теоретически — может же человек купить взрослого фавна и со временем стать его настоящим хозяином. В смысле, покорить, но не силой, а, скажем, любовью и лаской… хорошим отношением? — невзначай поинтересовался юноша, ловя в тарелке последний кусочек курицы.

— Я вижу, что ты, Мартиан-Грегори, поклонник любовных романов, — снисходительно улыбнулся Эрдиан, будто говорил сейчас с неразумным учеником. — Мой друг, фавны не люди, в них много звериного, дикого, необузданного. Половозрелый самец добровольно никогда не согласится подчиняться, да еще и более слабому самцу. Это же аномалия, такого быть не может в принципе! Исключительно жесткими мерами можно покорить животное и заставить его признать в тебе своего лидера. И это невероятно приятный процесс. Понимаешь?

— В общих чертах… получается, роль нижнего им неприятна?

— Она для них отвратительна, Мартиан. В стаде, стае или в иной группе животных самец, который опущен до роли самки, это… ничтожество. В маленьких фавнах инстинкты еще не проснулись, поэтому они с огромной радостью готовы задрать хвост для своего господина. Но взрослого фавна… взрослого надо сломать и подчинить. Нужно стать его настоящим хозяином, его вожаком. Тогда он примет роль «самки». Надеюсь, что я правильно донес свою мысль.

— Правильнее некуда, — выдохнул Мартиан. Свое смятение он основательно замаскировал нейтральным выражением лица, увлеченно расправляясь с поджаристыми булочками. — А если… а если хозяин сам, ну… вы понимаете, — он смутился до предела, и даже по одним его растерянным поблескивающим глазкам было понятно, что из высокоморального королевства он приехал совсем недавно.

— Мой друг, после этого, хм, позорного акта, половозрелый самец никогда не признает лидером того, кто под него лег. Да, фавн будет исполнять какую-нибудь работу, приказы, но признать своим хозяином после подобного… нет, никогда.

— А если он, ну, в смысле, этот гипотетический фавн, сам в детстве подвергался насилию? Я немного путаюсь в вашей системе, просто…

— Такой фавн — уже сломанная игрушка и незачем тратить на нее время, — Эрдиан отмахнулся прибором с кусочком курицы от вопроса, словно от надоевшей мухи.

«Самодовольная мразь, — выпалил в сердцах юноша, сжимая вилку в руке, но даже не моргнул и глазом. — Ты же, скотина, сам стольких переломал