Юнец неуклюже, без четкого ритма устремился глубже, рвано застонав от целого океана ощущений, охватившего его распаленное тело, и после третьего захода… кончил, выплескиваясь внутрь.

Развязка была яркой и ослепляющей, как вспышка, но и такой же быстрой и неожиданной. Когда он опомнился, то сконфуженно отстранился и закрыл лицо ладонями, словно совершил что-то ужасное.

— Прости… я все испортил… я… я хотел, чтобы… но я неумеха… а еще ты… жаркий, и… — оправдывался Мартиан, стыдясь поднять блестящие от слез глаза.

— А, что? Уже утро? — Нат нехотя потянулся, будто и на самом деле проспал все интересное. — Ты там закончил? Не заблудился по дороге?

— Натаниэль, можно хотя бы… хотя бы сейчас стать серьезным!

— А я серьезен! Верхний из тебя такой, что можно лишь обнять и плакать. Но я другого от девственника из зашоренного королевства и не ждал. — Исполин медленно приподнялся, уселся на матрасах и обхватил хозяина лапищами. — Вот и обнимаю тебя, как видишь, — лизнул мочку уха.

— У меня в жизни ничто не получается, как надо… Ну почему? Даже… даже наш вечер я умудрился ис… — дрожащим голосом укорял себя же Мартин, глотая подступившие к горлу слезы.

— Меня первый хозяин сначала избил, а потом оттрахал до скулежа и бросил в холодный чулан без одежды. Я вообще одежду у него не носил. Да сегодня у меня просто праздник какой-то по сравнению с тем «первым разом». Если бы… ну вот если бы Эрдиан меня ласкал, целовал в разных местах, и неумело сунул свой огрызок и быстро кончил, я бы его любил до щенячьего визга!!!

Юноша вздохнул, все еще не решаясь поднять глаза на фавна, и тускло ответил:

— Не у всех такие размеры… и практика…

— Дурашка, я же не про тебя! Твой малек красивый, вкусно пахнет, только неопытный и торопливый. А у Эрдиана вместо члена редкое убожество. Это я потом понял, когда с другими хозяевами сравнивал.

Мартиан наконец посмотрел на воодушевленного и немного обеспокоенного раба, пересекшись с ним взглядом.

— Натаниэль, я еще и поэтому хотел подарить тебе вечер, который было бы приятно вспоминать… из-за Эрдиана Домрека.

— Ну, — верзила усмехнулся, — поверь, я точно не забуду, как ты лишил целовальной девственности мои соски! Да и вечер еще не закончился! Ведь меня ты толком и не возбудил даже, — язык шаловливо прошелся по шее господина.

— Значит, я попробую это… исправить! — паренек засиял и осторожно стал выбираться из объятий. — Ложись на спину. Мы продолжим!

— Какой напор, ты прям настоящий верхний, — заметил фавн, возвращаясь в исходное положение, — попробуешь скорчить из себя доминанта — буду долго и обидно смеяться, так и знай, Дурашка!

— Я не собираюсь ничего подобного делать, — встрепенулся Мартиан, машинально убирая волосы с покрытого испариной лба и заправляя их за уши, — я хочу… другое. Приятное для тебя.

Юноша ласково огладил пальчиками твердый член раба и наклонился к нему, собираясь с духом.

— Во-первых, в твой милый ротик он не влезет, во-вторых, Мартиан, ты охренел? Ты, вощет, хозяин, тебе по статусу не положено!!! — Нат обомлел на секунду, даже его весело торчащие ушки упали, когда он понял намерения юного господина.

— Я не хочу быть хозяином, я хочу быть просто твоим человеком. И хочу, чтобы ты был просто моим фавном. Без ошейников, без страха, без этих… уродств. И я хочу учиться вместе с тобой… любить, — Мартиан сглотнул и робко обнял ладошками весьма внушительный ствол, а затем столь же робко лизнул кончиком языка багровую головку, зажмурившись.

— Не хочешь власти над рабом… Что-то новенькое, — Натаниэль растерянно усмехнулся. — Ты это… аккуратнее, это ж самое мое дорогое, — пробормотал он, не веря происходящему. Безусловно, нечто подобное с ним проделывали не раз бывшие хозяева, но они действовали ради собственной извращенной натуры. А тут, впервые в жизни, хотели доставить удовольствие именно ему, самоотверженно и как-то по-детски нелепо. Столько счастья раб не испытывал, даже когда Эрдиан, натешившись, случайно заснул рядом с ним и он целую ночь провел в теплых руках первого хозяина, слушая биение его сердца.

Мартиан ожидал чего-нибудь мерзкого, но, к своему удивлению, гладкая кожа, которую он лизнул, оказалась почти безвкусной, если не обращать внимания на отголоски цветочного мыла. Поэтому он более уверенно попробовал повторить этот подвиг, уже не жмурясь, а внимательно прислушиваясь к ощущениям. А внутри снова разгоралась страсть: от легких прикосновений к внушительному органу, увитому венами. Стоило попробовать обхватить губами головку, как тотчас в распаленном воображении опять всплыла будоражащая и ужасающая картина: чудовищный орган неумолимо вжимается между ягодицами, надавливая все сильнее с каждым мгновением…

Юноша чуть не закашлялся, выныривая из мира непристойных грез, когда ощутил во рту что-то терпкое.

— Смазка… ее будет очень много. И когда я говорю очень, я имею в виду очень много, — пояснил Натаниэль, облизывая пересохшие губы. Его грива встала дыбом, а в глазах вовсю плескалось неуемное желание.

Паренек моргнул, давая понять, что услышал раба, и так же усердно продолжил, тихонько сглатывая новые порции прозрачной жидкости. Только вот ее действительно становилось все больше и она уже струйками стекала по мощному стволу прямо на ладошки партнера.

Мартиан выдохнул, продолжая обсасывать член. В его мыслях этот самый член снова упирался в блестящий от смазки вход, неотвратимо и медленно растягивая, подчиняя себе и своей мощи.

— Мне все нравится, — Нат нехотя вырвал парня из пошлых грез, широко и ласково улыбаясь, — но я не сахарная конфетка. Попробуй найти ручкам применение, хорошо? — И сразу же прикрыл веки, удовлетворенно помуркивая.

Юноша вздрогнул от неожиданного совета и, выбравшись из странного наваждения, осторожно погладил мощный ствол до самой мошонки, словно боялся причинить ему боль. Он еще несколько раз неуклюже прошелся пальцами и вновь сосредоточился на увесистой головке. Едва хозяин коснулся дырочки уретры, как почувствовал новую порцию смазки, только ее было намного больше обычного.

— Агхааа, да что ж ты… делаешь, — исполин прогнулся в спине от теплой волны, пробежавшейся по всему его телу, рассыпавшейся тысячей колких мурашек.

Кажется, одна из чувствительных точек фавна легко нашлась, чему Мартиан про себя обрадовался. Он аккуратно отстранился, облизнув припухшие губы, и бессовестно прижал подушечку пальца к отверстию, наблюдая, как обильно из него льется прозрачная жидкость, буквально ручьем.

Раб оказался совершенно беспомощным перед столь огромным удовольствием, обхватившим его со всех сторон. В теле оно, оказывается, совсем не так, хотя вдалбливаться и распахивать жаркие стенки,