— Вот видишь, тебя чуток помять в нужных местах и ты уже весь такой твердый и текущий… Давай, не робей и не спи на ходу.
Мартиан-Грегори кивнул и едва не уронил очки, но верзила ловко поймал их и со вздохом положил на тумбочку рядом с одним из светильников, потом игриво и воодушевляющее лизнул раскаленную щеку, давая понять, что он весь без остатка, до последнего бурого волоска отдается сегодняшнему вечеру. И своему хозяину.
====== 9. Приручить зверя (2 часть) ======
В приглушенном свете ламп тело фавна смотрелось особенно впечатляюще. Полумрак окрасил его таинственностью и подчеркнул звериную натуру. Из-под косматой гривы темные глаза горели как никогда ярко и в них отчетливо можно было разглядеть вызов, желание, яростное, огромное желание, пока еще скованное цепью.
У Мартиана-Грегори давно дыхание перехватило, а внутри все сжалось от испуга, стыда и страсти, накрывшей его раскаленной волной. Он никак не мог понять, что сильнее ее разжигает — этот демонический взгляд, пронзавший до самой души, или та покорность, с которой мускулистый и мощный исполин поддавался каждой новой ласке. Стоило лишь неловко ткнуться ему в шею, как Натаниэль незамедлительно запрокидывал голову, позволяя своему неумехе робко целовать собственное горло до самого ошейника. А когда юноша столь же робко припал губами к крупным соскам, фавн закопался в его золотые прядки, любовно поглаживая их.
Оказалось, чувствовать невероятную власть над существом, которое намного больше и сильнее, так необычно и настолько сладко, что Мартиан готов был потерять рассудок.
Хозяин самозабвенно и вместе с тем осторожно обвел языком крупный темный сосок, а второй погладил пальчиками по кругу.
— Да ты шалун! — раб удовлетворенно улыбнулся. — Жаль, они почти ничего не чувствуют.
— Но как же… ты сам говорил только что… — Мартиан поднял голову, моргнув лазурными удивленными глазками.
— Ну должен же кто-то их лишить целовательной невинности? Раньше это никому в голову не приходило, — усмехнулся Натаниэль, — Эрдиан вообще их воском поливал… гнида.
Юноша на секунду померк, услышав имя проклятого садиста, мучившего его возлюбленного, но тут же собрался и с удвоенным рвением взялся за дело.
И пусть соски гиганта едва воспринимали ласку, но зато сам Мартиан чувствовал разливающиеся по телу теплые волны и легионы сладких мурашек от невесомых касаний к коже Ната. А как только он решил спуститься чуть ниже, так и вовсе хотел замурлыкать, особенно в те моменты, когда проводил кончиком языка вдоль старых шрамов. Наверно, для фавна это лучшие мгновения в жизни, от которых он готов был разрыдаться, но из последних сил старался не подавать вида.
Мартиан увлекся и не заметил, как начал целовать низ живота, правда, опомнившись, испуганно отпрянул.
— Волосики в рот попали? — ехидно заметил верзила. — Эти еще миленькие и мягкие, а потом будет настоящая шерсть!
— Я уже понял, — юноша смущенно улыбнулся, сел рядом с разомлевшим партнером и осторожно коснулся пальцами стоящего торчком члена фавна, от вида которого сердце билось намного чаще. Сейчас в его голове то и дело мелькали странные мысли, пугающие и сладкие одновременно. Пробежав пальцами по твердому стволу, парень невольно представил его внутри собственного тела. Должно быть, это невероятно больно — чувствовать, как подобное орудие пыток неотвратимо проникает в тебя и безостановочно трется о самое заветное место…
Мартиан встряхнул головой, разгоняя совершенно неуместные и абсурдные фантазии, и решил всецело сосредоточиться на своей миссии:
— А теперь я беру… мазь. То есть ту специальную… ну, ты понял…
— Никогда не спрашивай. Ты же верхний, а верхний сам решает, что брать и в какой момент, чтобы было хорошо. Но не для себя любимого, хорошо, а для всех хорошо! — умиротворенно пояснил Натаниэль, продолжая буравить взглядом раскрасневшегося юнца. — Короче, бери смазку и экспериментируй.
Мартиан кивнул и неуверенно вцепился в заветную баночку, а через миг уже зачерпывал белую мазь, немного вязкую и ароматную, после чего осторожно, словно обращается с юным девственным фавном, а не бывалым половозрелым самцом, стал обрабатывать края сжатого входа, не решаясь проникнуть внутрь даже пальцами.
— Да я здесь состарюсь, пока ты до траха дойдешь, — усмехнулся Нат. — Слушай, я не фиалочка совсем, поэтому не надо так усиленно жалеть мою задницу, которую как только не драли в моей-то юности.
Юноша замер от неожиданного замечания и зачерпнул больше смазки.
— Натаниэль, ты сам сейчас сказал, что я должен за все отвечать. И раз я верхний, то позволь мне самому решить, что будет лучше! — Его голос звучал серьезно и твердо, тем не менее дрогнул в конце фразы.
— Дурашка, ты меня пугаешь. Оказывается, у тебя еще и яйца есть! Ладно, ладно, играйся. Дойдешь до траха — разбуди, — фавн демонстративно прикрыл веки, изображая сон, и ехидно оскалился в своей манере.
Паренек вздохнул и, улыбнувшись про себя, продолжил готовить раба, плавясь все сильнее от восхищения и желания. Мускулистые ноги, с черными копытами, которые без труда могут убить человека, раскинуты покорно в стороны. Раскинуты специально для него, для хозяина… только для него одного. От осознания немыслимой власти над столь мощным и опасным существом голова почти кружилась, а сердце готово было вырваться из груди.
Мартиан протолкнул для начала лишь один палец и даже сам удивился той тесноте, что его встретила. И тому жару.
— Да, мы горячее людишек внутри, потому нас и пристрастились ебать, пока мелкие, — не открывая глаз, пояснил Нат, — а ты… охренеть, какой ласковый. Я скоро весь растекусь.
— Спасибо, — смущенно поблагодарил юноша и взялся обрабатывать фавна еще и внутри, наблюдая за каплями смазки, скользившими по ягодицам прямо на олений хвостик.
Мартиану катастрофически не хватало опыта, но он, цепляясь за разрозненные сведения из книг и обрывки слухов, а также за собственные инстинкты, честно пытался подготовить партнера и старался сделать это как можно более приятно. И если судить по счастливой мордахе Натаниэля, то вроде все проходило не совсем уж плохо.
Юноша тщательно обработал и свой член тоже, и затем приставил его к телу исполина, набираясь смелости для следующего шага. Толкнулся он неуверенно, сразу сходя с ума от жарких и тесных объятий стенок, к которым точно не был готов. Слишком тесных… А фавн и ухом не дернул, будто на самом деле спал. Он вел себя, как огромное безразличное бревно, и
