— Потом ты надыбал книжку про потрахушки с фавном, загорелся и слинял в прогнивший Орен, но тебя в который раз наебали, — с иронией в голосе продолжил исполин.

— Ты даже не представляешь, чего мне стоило найти тот роман! Это же запрещенная литература… — возмутился Мартиан, но тотчас был прерван.

— Не-а, не представляю. Зато я представляю кое-что другое… — Юноша затих и раскрыл широко глаза, когда под его ночнушку полезла лапища раба.

— Натаниэль, — выдохнул хозяин, упираясь ладонями в грудь верзилы, а по его спине так и носились странные сладкие мурашки, и внутри все сжималось по непонятной причине, — не-не надо… пожалуйста…

Пользуясь моментом, фавн крепко обнял паренька свободной рукой и заткнул его настойчивым поцелуем, сопротивляться которому Мартиану было нереально.

Пленник был податливым, гладким и возбужденным… От его кожи благоухало приятным ароматом цветочного мыла, словно этот проказник заранее готовился, прежде чем нырять под бок бурого зверя.

Нат изучал своего робкого и дрожащего хозяина, пробегаясь по его груди и животу. На небольших сосках он остановился ненадолго, на что юноша попытался недовольно мычать, упираясь в широкую грудь исполина ладошками, но результата это не дало никакого. Фавн продолжил коварно шалить в его ротике языком и ласкать тело дальше.

Заткнутый поцелуем обескураженный юный господин только сейчас понял, как же он беззащитен перед бурой рогатой махиной. Потеряв возможность использовать магию ошейника, он лишь покорно принимал широкий язык и неторопливую ласку от здоровенной лапищи. Впрочем, чувствуя осторожные и неумолимые прикосновения под рубашкой, чувствуя эту спокойную и уверенную мощь, он плавился и растекался… сходил с ума.

Темная ночь, неистовое желание, шуршание матрасов и резкий треск расползшейся по швам ночнушки сплелись в нечто невероятное, похожее на сон, в котором Мартиан и барахтался, опьянев от происходящего полностью. Но сладкая нега продлилась недолго… Он сам не понял, когда поцелуй оборвался и почему его одежда оказалась разорвана, а, главное, почему его рот теперь закрывает широкая и властная ладонь раба?

Парень испуганно моргал глазками, пытаясь хоть что-то разглядеть, а Натаниэль, напротив, видел его прекрасно и медленно облизывался на изящные ноги, худое дрожащее не то от страха, не то от страсти тело с контурами ребрышек, и тонкий, но длинный член, возбужденный почти до предела.

Мартиан недовольно пискнул и тщетно забарахтался вновь, пока фавн свободной рукой сноровисто не ощупал его ягодицы и не замер именно на сжатом входе. Под кожей хозяина все давно пылало, только разум еще пытался внушить, что нужно любыми средствами избежать проникновения. Однако стоило указательному пальцу коварного раба забраться немного внутрь, проклятое нутро так сладко заныло, что юноша слегка прогнулся в спине, перестав сопротивляться, и даже сам раздвинул бедра.

— Ух ты, ты и правда пришел за приключениями для своей девственной попки? — поинтересовался Нат, продолжая настойчиво дразнить неопытного господина.

На самом деле юноша не знал, зачем же он пришел. Вроде — спасти своего фавна от очередной порции кошмаров, а вроде и почувствовать его спокойную и неумолимую силу, его жесткие и в то же время нежные пальцы, почувствовать его дыхание, его взгляд на плавящейся коже… даже если в итоге будет очень больно, или страшно, как сейчас…

Мартиан-Грегори уверен был только в одном — ему хронически и постоянно не везет! И если бурый раб окажется жестоким насильником и убийцей своих хозяев, то Мартиан не сильно удивится, ведь подобные фокусы судьбы вполне закономерны для такого полного неудачника, коим он и является.

Комментарий к 6. Ночь откровенийСтранные словечки в фразах Натаниэля, вроде

«знач»,

не ошибка, а следствие его малограмотности

====== 7. Сладкое утро ======

Много их было, тех, кто скулил от сладкой боли под Натаниэлем, вцепившись пальцами в подушку, пока он яростно, по-звериному драл их тела. Это по-своему забавно — затыкать рот очередному всесильному господину, вкушая ужас в его обезумевших глазах, а через десять минут сдерживать его же, чтобы со всей дури не насадился на член и не навредил себе. Можно было наслаждаться властью и чужими громкими криками и чувствовать себя… свободным… пока всесильный господин не вспомнит про магический ошейник после нескольких оргазмов.

«Вот и последний хозяин, жаркий и тесный, перепуганный до кончиков волос и такой же возбужденный, наверняка бы кричал от удовольствия, если его правильно подготовить и дико оттрахать», — думал про себя фавн. В его ушах отчетливо отдавались эхом стоны этого неопытного паренька, громкие и пошлые, которые вырывались бы каждый раз из дрожащего тела, когда его надевали до мошонки. До чего же сильно Нату хотелось вкусить это невинное и неиспорченное чудо, сломать всего целиком под себя и утонуть в воплях, выжав досуха. Он не спеша и медленно изучал, пусть и поверхностно, сжатый вход пальцами, представив, как долго и смачно будет им тешиться… как поступали с ним в прошлом.

На ресницах Мартиана-Грегори заблестели слезки и покатились по щекам прямо на золотые растрепанные волосы. Он вцепился в мощную лапу, зажимающую ему рот и придавившую к матрасам, и выглядел сейчас неимоверно жалко и беспомощно.

Фавн с секунду смотрел на юношу, худого, напуганного, безмолвно плачущего… лежавшего на лоскутах ночнушки. И за этот миг в его мыслях пронеслось множество черных и липких воспоминаний из детства, когда он сам так же лежал под своим первым хозяином, не понимая происходящего и рыдая от ужаса, а потом скулил от чужой жестокости, отвращения к себе и стыда. Стало горько и мерзко до поднявшейся дыбом шерсти на загривке.

Нат вздохнул и осторожно отстранился, полностью освободив незадачливого пленника и сразу же зажмурился, готовясь понести заслуженное наказание от ошейника.

Мартиан не произнес ни звука, и даже не сдвинулся с места. Он молча буравил огромными заледеневшими глазами нависший силуэт исполина, окутанный сумраком, и часто дышал, облизывая иногда губы.

— Вообще-то ты должен…

— Спасибо… — растерянно выдохнул хозяин и добавил: — А еще я забыл то слово, которое тебя должно пара…парализовать. Помню, трава какая-то. А какая — забыл. До чего же я идиот невезучий, — грустно улыбнулся.

— Да ты просто феерия невезучести, Дурашка из королевства девственников, — усмехнулся раб. — Короче, я тут подумал и… хочу, чтобы ты был сверху. Ну, не сегодня… потом… Как трястись перестанешь.

— Что? Нет, нет, этого не должно быть! — заверещал паренек, приподнявшись и машинально накинув на свой пах уголок одеяла, — верхним должен стать только более опытный партнер! Я в книжке читал… Я не… смогу!

— Я так решил, — безапелляционно отрезал фавн, — в кои-то веки хоть