— Что ты думаешь? — спросил я.

Таль стояла, опустив голову, и вертела одно из многочисленных колец на пальце. Но после моего вопроса подняла голову:

— Об отце? О войне? Я думаю о том, как бы происходящее не засыпало меня или брата с головой.

— Джаген был полон решимости. И не сомневался, что сильнее отца.

Таль покачала головой:

— Тогда он не знал, что против нас будет еще и Канлакар. А отступать он не привык.

— Так что думаешь ты?

— Думаю, что стоит поговорить с леди Мевран.

Я нахмурился, не понимая сразу, а из кресла отозвался Алавар:

— Вместе с письмом от Мар-Шайала пришло письмо от Ашайи Мевран. Она хочет встретиться.

— Зачем?

— Наверняка выставит условия. Но леди Ашайя умнее Уртара — возможно, понимает, что от Канлакара не приходится ждать ничего хорошего. Если она перестанет его поддерживать, наши шансы повысятся. Элерис сейчас докладывают об этом.

Я кивнул. Это звучало, может, и не очень хорошо, но расклад лучше, чем полчаса назад. Таль Мар-Шайал качнула головой. Звякнули ее серьги:

— Я оставлю вас.

Когда она ушла, я наконец-то повернулся к Алавару, которого толком не видел со дня церемонии Ордена. С момента, когда он стал Верховным Магом. Сейчас лорд Вейн выглядел смертельно уставшим. Он кивнул на соседнее кресло и спросил:

— Как твоя рана?

— Хорошо, — я тоже уселся. — Скоро смогу взять в руки меч.

— О да… скоро Канлакар двинется на нас и придется.

— Ты говорил с их Орденом, — я не спрашивал, и так уже понял, что Алавар явно вел эти беседы, не мог не вести.

Он кивнул.

— И со многими другими. Ордена редко вмешиваются в политику, их интересуют знания и магия.

— Потому что в большинстве государств короли жестко пресекают любые попытки в эту политику влезть.

Алавар едва заметно улыбнулся:

— Это так. Кроме Канлакара, где маги давно диктуют свои условия.

— Зачем Нира это сделала? — я задал вопрос, который интересовал меня с того самого момента, как мы с Элерис поняли, что вся ситуация с Канлакаром была частью плана Ялавари. — Она ведь понимала, чем это окончится.

— Войной, ты имеешь в виду? Отлично понимала.

Алавар не спешил продолжать, отведя взгляд и то ли задумавшись, то ли отстраненно смотря в окно, где уже густились сумерки. Мне это не нравилось, очень не нравилось. Но еще больше тот факт, что я начал понимать: Алавар наверняка успел посмотреть и те документы Ордена, которые раньше оставались недоступны.

— Знаешь, зачем магам возрожденные короли-колдуны? — он не стал долго подходить к вопросу и прямо посмотрел на меня. И пусть сейчас Алавар не вел светских бесед, но я не мог понять, что скрывается за его взглядом.

Всего одно слово, единственное слово, но как же нелегко оно мне далось:

— Расскажи.

— Всё просто, Киран. Нира Ялавари не была единственной одержимой идеей, до нее начинали такие же, уверенные в собственной правоте и… избранности. Орден вместе с Крандорами хотели возродить королей-колдунов, потому что верили, что так смогут восстановить былое величие государства. Сделать снова империей, царящей над всеми.

Алавар опустил взгляд на свои сцепленные руки.

— Орден хотел создать оружие, Киран. Они не знали, когда их ждет успех, может, рассчитывали на Элерис, а может, и нет. Но не рассчитывали на тебя. Не придали значения бастарду. Они создали оружие, но сами испугались его мощи. Вашей мощи.

— Но… мы не так сильны.

— Вы достаточно сильны. Нира Ялавари помогла Уртару Мар-Шайалу с похищением: тот хотел убить короля и взять в плен принцессу, но сама Нира рассчитывала, что это раскроет Дар Элерис. И не прогадала. Дакарус стоял на пути, и его убрали. А потом… Нира прощупывала вас обоих. Я читал ее записи. Она хотели схлестнуть ваш Дом с Мар-Шайалом, чтобы в итоге выдать Элерис замуж за одного из них. А если бы не вышло, то за Руариса, у них Дар тоже силен.

Настал мой черед смотреть в окно. И не видеть пелены сумрака, не видеть вообще ничего. Но пока Алавар так и не объяснил, зачем Нире война. Но едва я решил задать вопрос, то понял, что на самом деле, маг уже всё сказал.

— Нира хотела, чтобы короли-колдуны пошли в дело, — сказал я. — Поэтому заключила союз с Орденом Канлакара.

— Да. Она испугалась вашей силы, она помогала Мар-Шайалу… но когда поняла, что вы оба и есть короли-колдуны, которых она так хотела Менладрису, то решила направить вашу мощь на врагов.

— Без нашего согласия.

— Нира не терпела компромиссов.

— А ты?

Алавар посмотрел на меня с недоумением, потом нахмурился, всё еще не понимая, что я имею в виду.

— Что планируешь? — пояснил я. — Теперь ты Верховный Маг.

— Я не буду настаивать на браке Элерис с Мар-Шайалом, Руарисом или кем там еще. И уж точно не стану тебя убивать, если будешь против моих решений. И сейчас с Канлакаром, и дальше короне и Ордену лучше действовать сообща. Если вы действительно новые короли-колдуны, то кто сможет вас остановить?

— А что насчет Дара? Есть что по нему?

— Увы, ничего конкретного. Маги не знали, как им управлять — может, поэтому Нира вас испугалась. Она хотела оружие, но не знала, что оно окажется настолько сильно и неуправляемо. Но я изучу эти записи внимательнее, пока не успел.

Он устало помассировал виски, а я поднялся.

— Тебе нужно отдохнуть. Оставайся здесь, никто не потревожит.

— Спасибо.

Я невольно вспомнил видение с Алаваром и магией крови. Оно так и не исполнилось, так может, мы сумели изменить события? Та вероятность не случилась, и теперь мне всего лишь предстоит жить с картинкой того, что могло бы быть — но не было. Эта мысль тихонько сводила с ума, но лучше так, нежели видеть воочию.

— Как думаешь, Нира знала, что будет так? — спросил я, прежде чем уйти.

— Конечно. Она знала, что я стану Верховным Магом и уж точно не буду продолжать ее политику. Может, она и не хотела. Может, ей оказалось достаточно, что вы новые короли-колдуны. Но она не знала в жизни иных целей. Не смогла понять, как продолжать ей самой.

Сол Лиссири ждал меня в моей же комнате и дрожал. Но когда я вошел, предупрежденный о его визите, он встал и задрал подбородок.

— Каким будет наказание, лорд Киран?

— Что?

Не думал, что-то сможет меня настолько удивить. Я размышлял об Алаваре, пока шел из его покоев, о магах, королях-колдунах и войне. Мне доложили о Соле, и я был рад,