Пока.
И тем не менее стоило обеспечить достойную защиту замка, когда здесь начнут собираться благородные Дома. Расстелив на столе хрустящий пергамент с планом, я вопросительно посмотрел на Гарена. Он только пожал плечами:
— Я в этом ничего не понимаю. Ты меня знаешь, Киран. Командуй, и я пойду за тобой.
Кивнув, я начал уточнять о постах, о том, кто сегодня дежурит, водить пальцем по плану, решая, где стоит укрепить защиту. Я занимался тем, что знал, так, как умел.
Но не мог избавиться от навязчивого слова, от которого легко отмахнулся, но которое билось в глубине сознания и звучало почему-то насмешливым голосом отца: «командуй».
Теплая вода ласкает кожу, пока я принимаю ванну и раз за разом прокручиваю в голове разговор с преемником Верховной жрицы. С официальной церемонией тянуть не будут, и завтра на рассвете мне придется стоять среди белоснежных колонн и удушливых цветов, наблюдая за песнями и тем, как печать Храма повесят на грудь новому Верховному.
Он кажется молодым, но его волосы уже серебрит первая седина, а вокруг глаз тонкая сеть морщинок, которые наверняка становятся глубже, когда он улыбается. Но он не улыбается. Мне кажется, никто не научил его, как это делается.
Опускаюсь под воду, чтобы выкинуть из головы нового Верховного жреца, с которым наверняка будут проблемы. Но я подумаю об этом потом. Позже. При ослабленном контроле перед глазами мелькает то, что сейчас видит брат. Планы на желтоватом пергаменте, стойки с оружием.
В его голове мысли о гвардии и голос, в котором звучит издевка: командуй!
Я помню, как слышала это в жизни — только тогда в словах звучало больше гнева. Меня как принцессу обучали хорошим манерам и тому, как торговать с выгодой для себя, и чтобы соседи не перегрызли глотку. Мои запястья увивали браслеты с драгоценными камнями, а пальцы украшали кольца. Но когда я брала в свою изнеженную ладонь руку брата, то с удивлением проводила по загрубевшей коже и даже иногда появлявшимся мозолям.
Его с детства учили быть клинком.
И я помню, как любопытство побеждало, и я подсматривала за тренировками Кирана. Иногда — редко — на них присутствовал даже отец. Мне кажется, он хотел удостовериться, что сын отвечает его высоким требованиям. Особенно задранным из-за незаконного происхождения. Кирану постоянно приходилось доказывать, что он достоин того, что имел.
В тот день отец устроил ему выволочку на глазах других мальчишек. Киран провалил какое-то задание, где требовалось разбиться на две группы и победить противника.
— Командуй! — говорил тогда отец. — В тебе королевская кровь, какой бы разбавленной она ни была. Не следуй за обстоятельствами. Командуй, чтоб тебя!..
Я выныриваю из воды, но в моей голове слышится всё то же слово. И мне отец так говорил. Командуй и веди за собой. Иначе всегда найдется тот, кто поведет тебя.
Я позволяю служанкам обтереть себя. Умаслить тело благовониями, расчесать мокрые волосы. Пока они сохнут, меня облекают в нижнее платье, украшенное по краям тонкой вышивкой. В тяжелую ткань красного королевского наряда, сплошь в золотых нитях и цепочках, призванных напомнить о силе.
Когда волосы заплетают в сложные косы, я прикрываю глаза, надеясь вновь скользнуть в сознание брата. Я вижу, как Киран застегивает мундир — на этот раз не просто черный, а с тонкими узорами золотой нитью. У брата нет слуг и свиты. Но он цепляет к поясу королевский меч, и ничто не сможет этого изменить.
Мне на голову кладут корону, и в комнату впархивают фрейлины в запахе цветочных духов и женских сплетен. Мы готовы встречать прибывших представителей Домов.
Я готова командовать.
Я не торопился в главный зал. Прибыть туда раньше королевы считалось дурным тоном, да и встречаться с Домами не хотелось. Вместо этого я водил кончиками пальцев по вырезанной розе, символу нашего Дома, повторяя орнамент на стене.
И почти не удивился, когда меня нашел Алавар.
— Ты что, тут прячешься?
Разодетый в синий камзол, богато украшенный золотом и драгоценными камням, он сиял даже в полумраке этой галереи. Даже когда вокруг пыльные гобелены, перемежающиеся деревянными панелями с вырезанными розами. Когда свет из узких окон почти не проникает внутрь.
— Как ты меня нашел? — спросил я. Галерея находилась в стороне от главного зала.
— Интуиция! И немного поспрашивал стражу.
— Они не посмели отказать лорду Вейн?
— Думали, я хочу поговорить с тобой о чем-то важном.
— Это так?
Лицо Алавара стало серьезным. Я заметил, как его рука непроизвольно легла на эфес церемониального клинка у пояса, как будто лорд Вейн был готов защищаться. Или атаковать.
— Скажи, Киран, ты доверяешь придворному магу?
— Нет.
Брови Алавара удивленно приподнялись. Немного.
— Раз ты так быстро и категорично отвечаешь, тебя не удивит, что я скажу. — Алавар помолчал. — Я осмотрел защиту Храма. И в ней есть брешь. Умело прикрытая, просто так и не заметишь… но я не зря считаюсь вторым человеком в Ордене.
Вряд ли Алавар сказал это случайно. Он хотел, чтобы я был в курсе. Либо хвастаясь, либо показывая силу. Зная Алавара, я бы предположил оба варианта одновременно.
— Через эту брешь и проникло заклинание? — уточнил я.
— Именно. Но главное, это серьезная и сложная работа, которую можно сделать только на месте. И если я ничего не путаю, Киран, в замке всего один человек, у которого были возможности и силы.
Он не путал. И отлично об этом знал. Кулаки невольно сжались.
— Лорек Баррис, придворный маг.
Алавар кивнул:
— Вряд ли он рассчитывал, что Храм будет осматривать кто-то из Ордена. А к утру брешь уже не отличить от общей вязи защиты.
— Не говори пока Элерис.
Алавар моргнул:
— Что?
— Она тут же отправит Барриса на пытки, чтобы узнать всё, что ему известно. Не стоит делать этого при Домах. После приема. Баррис не подозревает, что ты знаешь?
— Нет, конечно.
— Отлично. Пусть насладится своим последним вечером.
Несколько мгновений Алавар молчал. Сначала изучая мое лицо, как будто пытался отыскать на нем одному ему ведомые знаки. Потом перевел взгляд на узкое окно. Наконец, сказал:
— Ты слышал, кто из Домов прибыл?
— Мевраны и Мар-Шайалы.
— Гм. Ты прав, не стоит их злить. Тогда после приема. А сейчас… идем?
Он входит в зал вместе с Алаваром Вейном. Бастард короля и один из сильнейших магов — они представляют собой странную пару и тут же разделяются.
Найдя
