– Они отнюдь не невинны. Они наши враги.
– Я не стану вызывать бурю, – отрезала Эльба и бросила на Хьюго Кнута испепеляющий взгляд. – Алман все равно нападет.
– Но так мы выиграем время, – вмешался Догмар.
– Мы не знаем, кто находится на тех кораблях. Я не знаю, кто там находится. Мы не уверены, что эти корабли вообще существуют. И, к вашему сведению, буря не вызывается по щелчку пальцев. Это невероятно сложный обряд, который может разозлить богов.
Догмар и Кнут одновременно усмехнулись. Один лишь Хуракан кивнул и с пониманием посмотрел на юную нимфу. Разве у нее было право лишать жизни стольких людей? Но ведь война – это всегда смерть. Тогда почему у Эльбы кожа холодела, когда она думала о чем-то подобном?
– Вы услышали мой ответ.
– Ваши боги диктуют вам, как жить, – проворчал Догмар, – что в этом правильного?
– А я должна слушать вас? Уж лучше слушать богов, чем обозленных мужчин.
По залу пронесся порыв ветра, ставни распахнулись шире.
Догмар пристыженно опустил голову, но на его лице появился грозный оскал. Всем присутствующим было не по душе, что женщина имела больше власти, чем мужчина. Даже Ксеон слабо понимал, чего именно пыталась добиться Эльба. Ей ведь все равно никогда не стать полноправной уроженкой Вудстоуна.
– Я хотел бы узнать, где сейчас находятся стальные цепи? – хрипло поинтересовался Хуракан, взмахнув руками. – Мой мак добыл их, и они должны находиться у него в покоях.
– Аргон добыл их не для себя, – холодно возразила Эльба, – а для Калахара. Мы с ним еще обсудим этот вопрос, а пока цепи будут находиться под охраной моих людей.
Видимо, она слишком устала, чтобы и дальше вести переговоры. Ксеон видел, как она стискивает зубы и старательно избегает острых взглядов своих подданных. Наверное, ей было трудно, хотя она сама шла навстречу неприятностям.
Внезапно через запасной вход в зал ворвался мужчина. Он тяжело дышал, одежда нелепо висела на худых плечах, лицо было измазано в пыли и копоти, а глаза горели ужасом. Советники взглянули на него, не понимая, каким образом он прошел в зал без разрешения стражей, но не успели произнести ни звука.
– Моя госпожа! – задыхаясь, просипел он. – Ваше величество, там… там пожар.
– Что?
Эльба медленно поднялась с трона.
– Золотые поля… все в огне! И огонь движется в сторону города, он сжирает все, что попадается ему на пути! Уже несколько домов фермеров превратились в пепел, пока я к вам бежал, госпожа.
– Кто поджег поля? – рявкнул Догмар.
– Никто, никто! – воскликнул незнакомец. – Это все солнце! Это все оно, поверьте, оно подожгло сухую траву, а потом… – Он вдруг заплакал и закрыл лицо грязными руками. – Мой дом тоже… он тоже сгорел.
Эльба расправила плечи. Ксеон увидел, как в ее глазах загорелся тот самый опасный огонек, после которого Аргон обычно попадал в серьезные неприятности. Но не успел он и рта раскрыть, как королева уже неслась к выходу.
– Куда вы? – растерянно спросил главный визирь. – Мы должны велеть солдатам…
– Я разберусь с пожаром, – бесстрашно бросила Эльба. – А вы займитесь своими обязанностями. Разузнайте, достигли ли корабли Арбора, и немедленно выводите людей из пограничных деревень в город. Когда Алман начнет войну, мы будем готовы.
С этими словами она вихрем покинула зал, и перепуганный фермер быстрым шагом последовал за ней.
Эльба
Дома горели, как и золотые вудстоунские поля. Люди в панике пытались потушить пожар, но он расползался по холмам все яростнее, будто им руководила невидимая сила.
Что заставляло солнце светить так ярко?
Эльба прикрыла глаза рукой и посмотрела на гигантский желтый круг, палящий и пульсирующий в голубом небе. Его лучи, словно стрелы, устремлялись вниз, от жары воздух нагрелся и обжигал горло, в воздухе стоял запах гари, едкий и колючий.
Эльба остановилась перед пылающим деревянным домом одного из фермеров. Окна были распахнуты, из них доносились чьи-то крики. Крыша трещала. Стоял такой жуткий скрежет ломающихся деревянных балок, что в ушах звенело. Эльба почувствовала, как ужас овладевает ею, и инстинктивно кинулась вперед, но ее остановили чьи-то дрожащие руки.
– Ваше величество, стойте, – взмолился фермер по имени Герард. Именно он пришел в замок и сообщил о пожаре. Сейчас он глядел на королеву испуганными синими глазами и нервно мотылял головой. – Вы там задохнетесь, не ходите туда, не надо.
– Но там люди.
– Вы им не поможете.
– Я должна попытаться!
– Прошу вас, не делайте этого, вы сгорите!
Эльба в ужасе посмотрела на горящий дом. Сквозь рыжую стену пламени она видела, как из окон к ней тянутся чьи-то обугленные руки, но ничего не могла с этим поделать. Она просто стояла и смотрела…
Королева порывисто отвернулась и окинула взглядом пылающие холмы. Люди пытались потушить огонь, нося воду ведрами. Они были изранены и истощены, лица перепачканы сажей. Эльба вновь посмотрела на чистое небо, где не было даже намека на облачко, и зло вскинула вверх руки. Она внезапно вспомнила своего отца. Атолл Полуночный вызывал дождь одним лишь взглядом, одним лишь хлопком в ладоши. Он был сильным магом, а Эльба умела лишь создавать волны на озере и на долгое время задерживать дыхание под водой. Только искреннее и яростное желание могло пробудить в ней магический импульс, спровоцировать выброс такой энергии, какая не сравнилась бы ни с одним из солнц. Эльба представила крики детей, испачканные копотью руки и лица, обожженную плоть, вопли тех, кто сгорал заживо, очутившись в огненной клетке, и что-то перевернулось в ней.
Девушка воззрилась на голубое небо и прошипела слова, которые так часто произносил отец, обращаясь к Пифии:
– Вакан Танкэ, он схимила йя те ван вахин ха.
Ее синие глаза заблестели от ярости и исступления, от пронизывающей магии стихий.
– Он схимила йя те ван вахин ха. Ван вахин ха!
Небо потемнело. Из носа девушки потекли густые алые струйки, в голове вспыхнула сильнейшая боль.
– Ван… вахин ха, вахин… ха! – уже кричала она, слыша, как грохочут небеса. Но солнце не скрывалось за тучами. Руки дрожали, когда Эльба тянула их к серым облакам, плечи судорожно тряслись, но она все равно рисовала в своем воображении эту картину – лучи исчезают, свет меркнет. Лучи исчезают, свет меркнет.
Лучи исчезают, и начинается ливень.
Первая капля упала на ее лицо и скатилась по щеке, оставив мокрый след. Затем вторая и третья. Зазвучала песнь дождя, по которой страшно скучала речная нимфа, – песнь ее родного дома, родного края.
Как только земля зашипела и пар причудливо завился над обугленной травой, она почувствовала дикую слабость и тяжело уронила руки. Перед глазами все кружилось. Эльба часто моргала, глядя на счастливые улыбки людей и слезы на их почерневших от копоти лицах. Она покачнулась, но чьи-то руки поддержали ее за дрожащие плечи, кто-то вытер кровь с ее подбородка. На лице Эльбы появилась растерянность,
