– Нейрис?

– Ты молодец, моя дорогая, – сказала тетя и с чувством прижала ее к себе, – я горжусь тобой.

– Но как ты…

– Я только прибыла в Станхенг. – Нейрис отстранилась. – Совсем недавно.

– Только прибыла? – Эльба все еще слабо стояла на ногах. Дышать было трудно. По ее макушке барабанил дождь, земля под ногами становилась влажной. – Как он? – Глаза Эльбы загорелись от волнения. – Как отец? С ним все хорошо?

– Атолл поправился, и ты поправишься. Давай-ка, присядь.

Нейрис приобняла ее и увидела, как к ним подошел светловолосый мужчина в рваной одежде. Он взял королеву под руку и помог сесть, потом убежал и вернулся с чашкой холодной воды.

– Вы спасли нас всех, ваше величество, – пролепетал он, разглядывая Эльбу своими перепуганными огромными глазами, – вы спасли всех нас! Спасибо, спасибо вам!

– Герард?

– Да…

– Будь добр, перестань меня благодарить.

– Но вы…

– Фермерские дома я не вернула, как и не вернула тех, кто сгорел заживо.

– Ты говоришь, как твой отец, – задумчиво протянула Нейрис, и Эльба невольно улыбнулась. Почему-то сравнение с отцом заставило ее воспрянуть духом. – Сегодня ты впервые говорила на моранском. Ты заметила?

– Да. Это… это вышло совершенно случайно.

– Это оказалось как раз к месту.

– Вам принести еще воды? – Герард вновь подошел к ним и опустился на колени прямо в грязь. – Меня не затруднит, только скажите, и я все выполню, ваше величество.

– Герард, можешь идти домой. Ты и так многое сделал.

– Да что вы, я ничего не сделал. Да и дома у меня больше нет. Сгорел он, ваше величество. Нет у меня больше ни хибары, ни пожитков.

Эльба медленно выпрямилась. Пока вокруг царил хаос и люди носились с ведрами и спасенной домашней утварью, Герард так и стоял перед ней на коленях. Дождь хлестал его по лицу, но он не шевелился, настойчиво глядя на королеву, словно чего-то ждал. Но чего?

В груди Эльбы что-то защемило. Она с интересом спросила:

– Как ты проник в замок, Герард? Я имею в виду, как ты обошел стражу? Ты ведь попал в зал через запасной вход.

– Я надеялся, что вы меня не накажете, госпожа. У меня выбора не было, госпожа.

– Как ты это сделал?

– Я… – Герард виновато опустил голову. – Я пробрался незаметно, как тень, я ведь все ходы в замке знаю, ваше светлейшество. Мой отец там прислуживал еще при короле Радмане Многолетнем. Он поставлял еду к королевскому столу и меня с собой брал. Я там часто разгуливал незаметно, будто призрак. Вот и запомнил все.

– И что сейчас с твоим отцом?

– Умер он, моя госпожа. Скончался от черной оспы три зимы назад.

– А где твоя семья? Где жена и дети?

– Нет у меня никого, ваше величество. Только дом и был, а теперь и его больше нет. Но я вам не жалуюсь, вы не подумайте. – Губы его задрожали. – Вы не сочтите меня глупым.

– Я так не говорила, – снисходительно ответила Эльба.

– Человек я простой. Увидел, как горят поля, как дом горит, и сразу в замок побежал. К кому как не к вам обращаться? Народ только и говорит, что о вашем даре. Вы ведь нас защищаете, вот я и ринулся, не подумав. Не судите, умоляю, госпожа, я…

– Герард, хватит.

Эльба решительно поднялась на ноги и оперлась на руку тети Нейрис. Она с таким интересом смотрела на понурое лицо фермера, что тот пугливо отшатнулся.

– Ваше величество, я…

– Ты пойдешь со мной. И будешь прислуживать мне.

– Вы… что вы сказали, ваше светлейшество?

– Дома у тебя нет, но он появится. И работа появится. Я знаю, ты мне пригодишься.

– Как же, моя госпожа? – Герард не на шутку испугался. – Я ничего не умею, кроме как землю полоть да урожай собирать!

– Ты сказал, что можешь быть тенью.

– Это я могу, да! Такое могу, в жизни никто меня не видит и не слышит.

– Отлично. Мне сейчас как раз нужен призрак. – Эльба медленным шагом двинулась к замку. – Кто-то в замке хочет, чтобы я оставила это место, а возможно, и этот мир. Ты найдешь этого человека, Герард. Готов послужить своей королеве?

Герард испытал такую невероятную гордость, что колени у него подогнулись.

Эльба посмотрела на него через плечо, а он уверенно кивнул и поклонился, правда, неуклюже и очень некрасиво, однако сердце у него было гораздо красивее всех тех, что стучали в груди придворных дам и милордов.

– Я не подведу вас, моя госпожа, – он смахнул воду с лица и прошептал, – никогда.

Вольфман был очень бледен. Когда Эльба прошла в его покои, то застыла на пороге, испугавшись, что ее супруг умер. Он не двигался и дышал совершенно беззвучно. Его губы были серыми, а лицо казалось пугающе безжизненным. Худощавые пальцы лежали поверх одеяла, сплетенные в замок, а на внешней стороне кисти были видны синие выпуклые вены.

Эльба увидела Милену де Труа, сидевшую рядом с умирающим сыном, увидела ее опухшие от слез глаза и тихим голосом спросила:

– Когда это случилось?

– Ему стало плохо еще ночью… – Милена резким движением смахнула слезы, поднялась со стула и укоризненно уставилась на Эльбу, которая принесла с собой запах гари. Девушка, вернувшись после пожара, сменила одежду, но волосы пропахли дымом. – Быть может, вы знаете, что его так расстроило? В чем причина такого внезапного упадка сил?

– Он ведь недавно вернулся из Фера, – ответила за Эльбу ее тетя Нейрис.

– Я спрашиваю не у вас.

– Прошу, Милена, я не…

– Мой сын умирает! – Милена выпрямилась, будто натянутая струна, и в ее глазах полыхнуло нечто такое, отчего у Эльбы внутри все перевернулось. – И в этом виноваты вы.

Нейрис осуждающе взглянула на Милену, приложила ладонь ко лбу короля, но не произнесла ни слова, потому что вряд ли могла бы сказать что-то утешительное. Нейрис даже не пыталась понять то, чего никогда прежде не испытывала.

– Вы звали лекаря? – поинтересовалась Эльба и отвернулась, не в силах смотреть в обиженные глаза матери Вольфмана.

– Он сказал, что ничем не сможет помочь.

– Он человек, а люди ошибаются.

– Он лечил моего сына на протяжении всей его жизни, был с ним рядом во время приступов, когда тот задыхался, терял сознание и контроль над своим телом.

– И все же…

– Эльба, – Нейрис посмотрела на племянницу и опечаленно покачала головой, – этот мальчик совсем слаб, его сердце едва бьется, и я… я думаю, что… он уходит, Эльба.

Девушка в растерянности застыла. Грудь словно сдавил тугой обруч. Она прикоснулась кончиками пальцев к ледяным рукам супруга и ощутила невероятную боль. Вольфман мог уже не очнуться, он умирал… этот испорченный властью, снедаемый ревностью, но вместе с тем наивный мальчишка, который верил в светлое будущее и справедливость…

Эльба вдруг вспомнила, как он впервые заговорил с ней, как он волновался и обещал бороться до самого конца! И