– Я не сомневаюсь. Аргон лишил бы его жизни даже в случае отказа Вольфмана. То есть твоего… вашего мужа. То есть короля Станхенга.

Ксеон отвернулся. Он нахмурился и вдруг подумал, что ведет себя как настоящий болван.

– Вы правильно сделали, что пришли в Вудстоун.

– Я к этому не имею отношения, Эльба. Аргону вдруг показалось, что подружиться с родственниками Алмана – забавная идея.

– Он хочет спасти свой клан.

– Сейчас он хочет только одного. – Ксеон повернулся к девушке, и она с интересом взглянула в его невероятно выразительные карие глаза. – Отомстить.

Они спустились к восточным воротам. Солнце тускло освещало высокую каменную стену, отделяющую земли Вудстоуна от земель Дамнума. Люди на башне зажгли костер, послышался звук рога. Гигантские шестеренки закрутились. Цепи неистово заскрипели. Огромные дубовые врата медленно открывались, и в расширяющийся просвет на Эльбу смотрели десятки людей, одетых в рванье и стоящих рядом с телегами и корзинами, наполненными едой и пожитками.

Эльба ринулась вперед, не дождавшись, когда ворота до конца распахнутся. Она даже обогнала Аргона, случайно задев того плечом. Юноша вскинул брови, но ничего не сказал. Эльба нырнула в толпу и в панике осмотрелась. Ее дыхание сбилось.

Тысячи раз она прокручивала в голове тот момент, когда сильфы забрали ее сестру из шатра. Она видела ее горящие глаза, видела ее вытянутые худые руки и слышала свое змеиное шипение: «Не смей».

Ее маленькая сестра в тот день потеряла практически все, что у нее было. Что она чувствовала? Было ли ей так же больно?

– Рия! – Эльба спешно оглядывалась. Десятки незнакомых лиц повернулись к ней. Люди отпрянули, испугавшись ее дикого взгляда. – Рия!

Эльба смахнула с лица волосы и вдруг заметила на телеге свою сестру. Рия сидела рядом с каким-то мальчишкой, тот болтал без устали, а она слушала его, подперев ладошкой измазанную сажей щеку. Эльба сипло вздохнула.

– Рия…

Девочка вздрогнула. Она посмотрела по сторонам, а потом замерла, встретившись взглядом с родной сестрой.

Что-то сломалось в ней в эту секунду. Что-то детское и хрупкое. На какое-то мгновение она застыла, а в следующее уже неслась со всех ног, вытянув перед собой худенькие ручки. Она взвыла, будто маленький дикий зверек, и зашлась таким плачем, что все ее тело содрогнулось. Не сбавляя скорости, Рия бросилась в объятия сестры.

– Э-эльб-ба, – запинаясь проревела она и крепко обхватила ее за талию, – Э-льб-ба!

Колени Эльбы подогнулись. Она присела перед Рией на корточки, гладя по ее волосам, щекам и плечам дрожащими пальцами, и зашептала:

– Тише, все хорошо, тише.

– Эльб-ба! – продолжала кричать Рия, сотрясаясь от рыданий.

– Я здесь.

Девочка вновь прижалась к сестре, и Эльба прикрыла глаза. Ее ладони поглаживали короткие волосы Рии, а она все никак не успокаивалась.

– Ты в порядке? – спросил знакомый низкий голос, и Эльба подняла голову. От солнечных лучей ее закрывала высокая фигура Аргона. Не отдавая себе отчета, что делает, она крепко вцепилась в руку молодого предводителя. Аргон недоуменно нахмурился и посмотрел на их переплетенные пальцы.

Эльба прошептала:

– Спасибо. – Они вновь встретились отчаянными взглядами. – Спасибо тебе.

Эльба обернулась и нашла глазами помрачневшего Ксеона:

– Спасибо вам.

На улице стало на удивление тихо. Даже Рия перестала плакать. Эльба прижала ее к себе как можно крепче, а потом выпустила руку Аргона и зажмурилась.

Все-таки жизнь не потеряла смысл, все-таки в ней была справедливость.

В Эридан отправили весть: «Рия Полуночная жива». Эльба смотрела на сестру, сидя на постели, пока той расчесывали шелковистые волосы, и чувствовала, как вновь обретает землю под ногами. Она готова была принимать все, что выпадет на ее долю, только бы Рия улыбалась, глядя в свое отражение.

«Ты будешь терять близких, пока жизнь не победит смерть», – вдруг вспомнились слова Змеиной жрицы, и Эльба отвернулась. Больше никто не умрет.

Вольфман приказал устроить пир в честь объединения Станхенга и Долины Ветров. Стоило, как он выразился, отметить воссоединение «милых» сестер. Гибель их «милого» брата никого уже не трогала. Он умер… что уж тут поделаешь? Эльба знала – в ее жизни нет места скорби и печали. Она должна была двигаться дальше, так как впереди их поджидала жизнь, полная опасностей и лишений. Но сама идея пира показалась ей безумной. Пир во время чумы.

Праздник решили провести вечером. Уже в полдень слуги отмывали малый зал, начищали сервиз и позолоченные рамы ужасных, на вкус Эльбы, картин, на которых были изображены станхенгцы в шкурах убитых ими зверей. От этих портретов у нее все леденело внутри. Стены были увешаны знаменами – серебряными с пышными деревьями и золотыми с желтыми колосьями. К закату люди заполонили зал, усевшись за поставленные полукругом столы. В их руках блестели чаши, а на пальцах – драгоценные перстни. В зале стоял тяжелый и сладкий запах жареного мяса и вина. Певец тоненьким голоском пел баллады. Эльба сидела во главе стола рядом с супругом и совершенно не понимала, что она здесь делает. Шут в красном колпаке широко ей улыбнулся, на его шапке зазвенели колокольчики, но она лишь смущенно отвернулась. Эльба отпила вина и в очередной раз взглянула на сестру.

Рия говорила с трудом. Что-то случилось с ней в лагере Ровена, и теперь она запиналась, когда произносила слова. Эльба написала об этом отцу. Возможно, он подскажет, что делать. Или сам приедет. Сейчас Рия хохотала, наблюдая за тем, как хлипкий парнишка в повязке пытался стащить со стола кубок с вином. Его звали Томми, и кажется, Рие нравилось проводить с ним время.

Эльба невольно обратила внимание на шепчущихся девиц в ярких платьях. Они поглядывали на Ксеона, стоящего у выхода и попивающего вино. Одна из них показала на него пальцем и захихикала. Эльба усмехнулась. Как жаль, что тот даже не смотрел в сторону придворных дам. Он задумчиво разглядывал стыки каменных плит на полу и молчал.

Аргона и вовсе не было видно. В начале пира он сидел около седовласого старика, который набрал столько еды, что она не помещалась на тарелке, а потом попросту исчез. Эльба в растерянности рассматривала свои пальцы. Ей хотелось выбраться отсюда. Аргон лишился отца, она лишилась брата. Весь этот пир казался злой насмешкой, и сердце неудержимо рвалось на свободу.

– Ты в порядке? – неожиданно спросил Вольфман, и Эльба подняла голову. В глазах ее мужа светилось наигранное беспокойство, он наклонил голову, и его золотистые волосы упали на липкий от пота лоб. – Что тебя гложет?

– Ничего.

– Ты должна говорить мне правду.

– Должна?

– Ты ведь моя супруга. Какие у тебя могут быть от меня секреты?

Его рука потянулась за золотым кубком, а Эльба в недоумении выгнула бровь:

– У каждого человека есть секреты.

– У меня от тебя секретов нет. – Щеки Вольфмана раскраснелись от вина. Он улыбался так часто, что его губы наверняка