— Я пойду, — сказала Хаяши.

Вдвоем они направились вверх по бетонному склону, туда, откуда слышался шум.

— Это твой первый выезд? — спросила Накада.

— Ну да, — ответила юная медсестра.

Она вертела головой, разглядывая все по пути с живым интересом, как прилежная школьница, которая впервые попала в парк развлечений и еще не освоилась с мыслью, что все эти живые персонажи в костюмах, все фонарики и машинки предназначены для нее. Накада подумала, что, наверное, Хаяши за всю жизнь до службы в Министерстве не видела столько людей, сколько стояло здесь в одной очереди.

Хаяши, задрав голову, посмотрела на тридцатиметровую фигуру Кандзэон.

— Она настоящая? Похоже на пластик.

Накада пожала плечами.

— По–моему, пластик такой же настоящий, как бронза.

Они подошли к раздаточному столу в начале очереди и увидели источник беспорядка. Цепочка японских полицейских в блестевших лаком полудоспехах старалась сдержать натиск толпы, состоявшей, похоже, в основном из андалусских солдат. Раздатчицы выдавали еду и воду антильским беженцам и направляли их в палатки, а рыжебородый офицер–андалусец, говоривший с таким варяжским акцентом, что Накада не сразу узнала арабский язык, тем временем спорил с сотрудником лагеря. Тот был одет в черную монашескую тунику без рукавов поверх синей униформы, с белой веревкой вместо ремня и нашивкой сержанта–диетврача.

— Послушайте, ваша милость, — издевательски по–японски отвечал ему диетврач, — вашим дуболомам нужно встать в очередь.

Накада похлопала его по плечу.

— Эй, — сказала она. — Где тут можно найти начальника лагеря?

Диетврач повернулся к ней.

— Я что, похож на гида?

Тут он увидел нашивку Накады со званием.

— Прошу прощения, доктор. Попробуйте…

В этот момент андалусец вытащил из–за пояса пистолет и выстрелил в воздух.

— Вот ведь! — с отвращением сказал диетолог.

Андалусец уже опускал руку, когда диетолог ее перехватил. Одним движением он выбил пистолет и бросил андалусца на землю, а потом врезал ему в солнечное сплетение. Диетолог швырнул оружие через парапет в канал, и оно с громким плеском пошло ко дну.

Солдаты подняли крик и двинулись к столу, а японские полицейские врезались в толпу и заработали дубинками.

— Так где начальник лагеря? — повторила вопрос Накада.

— Посмотрите на стадионе, — ответил диетолог.

— Спасибо, — сказала Накада, но диетолог уже отвернулся к толпе.

— Да успокойте же их! — взревел он. — Нам нужно работать!

Когда Накада и Хаяши отошли от них, медсестра сказала:

— Мне казалось, солдаты не должны входить в лагеря для гражданских.

— Это работает, когда армия побеждает, — сказала Накада. — Иногда даже когда проигрывает.

Стадион превратился в госпиталь. На поле был разбит палаточный городок, плотно заставленный складными койками, на которых лежали и сидели в основном женщины и дети. Хаяши читала на деревянных табличках, висевших на каждой койке, надписи мелом, выискивая интересный случай, а Накада и так знала, что это недоедание, обезвоживание и иногда дизентерия.

Они подошли к ожоговой палатке. Хаяши, взволнованная, пошла смотреть на пациентов в бинтах, пациентов без бинтов, потому что обгоревшая кожа не выносила прикосновений, пациентов с отпечатавшейся на коже одеждой, в которой их застал взрыв.

Накада проверила назначения и медикаменты на аптечных тележках, стоявших в конце каждого третьего–четвертого ряда коек. Лекарства в «Чистой земле» были самые обычные, лагерь не готовился к приему тяжелораненых. Но вдруг в нижнем ящичке на последней тележке Накада нашла, то, что искала.

В эту самую минуту Хаяши сказала:

— А вон тот не начальник лагеря?

Накада сунула пакетик в рукав и выпрямилась.

Аббат доктор Шинген был огромный, на две головы выше Накады, и его массивная бритая голова напоминала храмовый колокол. Шинген наблюдал за установкой еще одной, поменьше, статуи: на этот раз Будды Амитабхи.

— Вот так, вот так! — гудел он монахам, старавшимся с помощью клиньев и рычагов поставить статую — не из пластика, как Кандзэон, а из золоченой бронзы — на деревянный постамент. — Чтобы точно под щитом!

Он перевел взгляд вниз, на подходившую к нему Накаду.

— Слушаю.

— Сэр. — Накада поклонилась и протянула ему футляр со своими документами. — Мы движемся вверх на север, у меня специальное задание. Мне сказали здесь пересечь Акуамагну.

— Что? — рявкнул Шинген, не взглянув на футляр. — Нет, здесь нельзя. На случай, если вы не в курсе, тут район поражения.

Он повел рукой в сторону палаток и коек.

— Зачем вам на север? Оставайтесь здесь, дел хватает.

Накада, по–прежнему державшая в руках футляр, настойчиво повторила:

— У меня специальное задание генерала Араки, сэр. Мне приказано пересечь озеро, войти в этом месте в реку и двигаться вверх на север.

Шинген нахмурился.

— Араки? Что ей там нужно?

Он взял футляр, хлопком открыл, развернул настолько, чтобы прочесть название документа, снова свернул, закрыл и отдал Накаде.

— Ничего об этом не знаю, — сказал он.

Накада убрала футляр в карман и протянула ламинированную карту местности.

— Сэр, — сказала она, — судя по карте, озеро и река соединены каналами вот здесь и здесь…

Монах следил за ее пальцем.

— Сюда не нужно, — сказал он.

— Сэр?

— Там сейчас полно всякого сброда. Туземцы, язычники, андалусские дезертиры, болотные племена каннибалов. Всякой твари достаточно. До бомбы было неблагополучно, а после…

Он поднял глаза и посмотрел куда–то поверх головы Накады.

— Эй! — заорал он.

Накада оглянулась и увидела команду «НКК-фильм», разгружавшую камеры, устанавливавшую штативы, расставлявшую колонки, протягивая кабели по ожоговой палатке.

— Не лезьте туда, — сказал Шинген Накаде. — Дождитесь, когда вернется Одиннадцатая группа и мы восстановим контроль над городом. Это мой вам совет.

Накада поклонилась. Шинген повернулся к монахам, все еще продолжавшим возиться с рычагами, чтобы Амитабха сидел ровно.