Когда же из разговора с удивленной охраной выяснилось, что «месье виконт вышел с полчаса назад вместе с вами, доктор», и «вы вместе сели в машину, поджидавшую за оградой», все окончательно стало ясно…

«Черт возьми, Исаак, ты мне за все ответишь!..» — яростно думал Соломон, рассматривая карту окрестностей в надежде угадать маршрут, выбранный братом для своей авантюры. — «И за то, что без спросу взял «Бентли», и за то, что пробрался к нему тайком, как лис в птичник, и выставил меня идиотом!»

Но, кипя от праведного возмущения, он не испытывал настоящей злости, и гнев его был не опаснее, чем быстротечная летняя гроза…

Исаак и Эрнест вели себя легкомысленно и эгоистично, как школьники, и не задумывались ни о чем, кроме своих сиюминутных желаний и фантазий — и, черт возьми, в глубине души Соломон считал это прекрасным, и отчаянно завидовал. Брат и возлюбленный просто-напросто радовались, что живы, и хотели праздновать жизнь каждую минуту, душой и телом, с бесстыдным простодушием детей. Разве он не хотел для них того же, разве предпочел бы видеть обоих мертвыми, или с пустым взором, в плену безумия или раздавленными депрессией, как могильной плитой?.. Разве он не желал им счастья, самого полного и совершенного, даже в те моменты, когда Лис и Торнадо выбирали быть счастливыми без него?..

***

— Куда мы едем?.. — хрипло спросил Эрнест, на секунду прервавшись, поднял голову и едва не ударился затылком о руль. — Ооо, черт!..

— А тебе не все равно, Торнадо?.. Бо-же, не останавливайся! — простонал Исаак, властно нажал на затылок любовника и заставил его снова обхватить ртом напряженный член, торчащий из расстегнутой до упора ширинки джинсов. Как только сладостная пытка возобновилась, Лис снизошел до более внятного ответа:

— На виноградники… Напьемся пьяными и затрахаем друг друга до полусмерти, а потом уснем где-нибудь на берегу, у самой воды… Ооооо, да, да, вот так!..

Умом Эрнест понимал, что следует прекратить это безумие, по крайней мере, на несколько минут, и съехать на обочину, пока они куда-нибудь не врезались, или не попали в руки полиции. Телу же было совершенно наплевать на рассудочные доводы — тело стремилось к Исааку каждой клеткой, каждым биением пульса, каждым судорожным вдохом, каждым скольжением губ и языка по горячему стволу. Эрекция давно стала мучительной, но, вцепившись руками в мускулистые бедра своего похитителя, уткнувшись лицом ему в пах, Эрнест был лишен возможности хоть как-то облегчить собственное состояние.

Основная проблема, впрочем, заключалась не в этом… Он надеялся, что Исаак, желающий его настолько страстно, что прямо в машине набросился как дикарь и почти принудил к минету, быстро кончит, однако все вышло наоборот; из-за взаимного перевозбуждения разрядка никак не наступала. Весь дрожа, Лис стонал, двигался навстречу ласкающим губам, стремясь поглубже проникнуть между ними, и Эрнеста тоже охватывала дрожь, стоило представить, как в момент оргазма любовник не справляется с управлением, и они на полной скорости вылетают с дороги… Риск попасть в аварию не охлаждал страсти, а только обострял удовольствие, как экстремальная гонка на выживание, когда физическое тело напряжено до предела, а эмоции зашкаливают, и кровь кипит от смеси ужаса и восторга.

Смирившись с возможными последствиями, Эрнест удвоил свои старания: он жаждал услышать финальный рык удовлетворения и почувствовать на языке густую солоноватую сперму… Блаженный миг был совсем близко, судя по быстрому прерывистому дыханию Исаака, но внезапно он словно передумал:

— Подожди, Торнадо, подожди!.. — и отстранил любовника столь же настойчиво, как прежде притягивал к себе.

— Что?.. Почему?.. — удивленно пробормотал Эрнест сквозь головокружение, хотя смена диспозиции его скорее обрадовала, потому что дала возможность расстегнуться и добраться до своего ноющего члена, влажного от смазки… Но не успел он заново устроиться в пассажирском кресле, как Исаак резко крутанул руль, сворачивая с трассы на боковую дорогу, ведущую под уклон, в сторону озера и песочно-шоколадной громады замка, у самой воды, с башней, увенчанной бело-голубым флагом…

— Ненормальный, что ты творишь?! Что тебе еще взбрело в голову? Хочешь утопить нас обоих в озере? Ну что ж, не самый плохой конец, но можно я сперва кончу, Лис?.. Иначе я просто взорвусь…

— Нет. Мы взорвемся оба, и, надеюсь, одновременно, — возразил Исаак, сохраняя полностью серьезное выражение лица, и только сияющие глаза и щеки, горящие румянцем, выдавали его истинные намерения.

Через пару минут все разъяснилось: они съехали с холма, еще раз повернули и оказались в одной из небольших рощ, с трех сторон окружавших Шильонский замок. В месте настолько укромном и уединенном, насколько это вообще возможно летом, вблизи туристической достопримечательности.

— Ах ты хитрец! Хитрющий Лис… даже не говори, что тебя осенило по дороге — ты ведь нашел это место заранее? — прошептал Эрнест и, теряя остатки терпения, жадно потянулся к Исааку за поцелуем. Любовник сдавил его в ответном объятии, но вместо того, чтобы припасть губами к губам, повелительно сказал:

— Перебирайся назад, Торнадо. Мне мало твоих губ… Я хочу тебя всего, полностью. И сейчас же!

…На заднем сиденье в кожаном чреве «Бентли» было так же просторно и удобно, как на диване в гостиной.

Лис сорвал рубашку, не заботясь о сохранности пуговиц, спустил на бедра джинсы и белье и, нетерпеливо притянув к себе Торнадо, принялся раздевать его с той же жадной поспешностью… Все его движения, касания, поцелуи были непривычно властными, и сейчас он куда больше напоминал Соломона, чем Исаака, которого успел узнать и полюбить Эрнест.

Эта метаморфоза потрясла воображение художника, и возбудила больше, чем самая откровенная ласка — возбудила до такой степени, что Эрнест громко взмолился:

— Fick dich! Fick mich sofort!.. will deinen Schwanz in den Arsch!.. (Выеби меня! Выеби немедленно!.. Я хочу твой член!) — и, не дожидаясь приглашения, оседлал бедра любовника и без сопротивления пропустил внутрь его пальцы… После ночи, проведенной с Соломоном, он был полностью готов к этому способу любви, но так переполнен желанием, словно выдержал многомесячный целибат.

Исаак хотел его с такой же неистовой силой, и взаимное нетерпение поначалу мешало им соединиться — оба слишком спешили, слишком нервничали, судорожно цеплялись друг за друга и сыпали проклятиями, пока, наконец, не догадались сделать все медленно. Лис замер, удерживая Эрнеста над собой, и, стиснув зубы, дождался, пока любовник насадиться на головку члена так, как ему нравится — когда же это произошло, резко двинул бедрами и вошел до упора.

Соитие было бурным, бешеным, почти животным, на пределе сил, глубоким и кратким: два тела, переплетенных в объятиях, слитых воедино, сотряс одновременный оргазм…

— Ich liebe dich!