Конь летел по лесу, волк как сквозь землю провалился, зато…
Откуда она взялась – эта девушка в белом платье? Она просто сидела на толстом стволе поваленного дерева, вертела в руках кружевной веер и казалась совершенно неуместной в этом лесу. Очаровательной, но неправильной, как роскошная оранжерейная роза посреди болота.
Карл невольно заинтересовался. Да и сказок он слышал много. Про лесных дев, про фей, про прекрасных колдуний…
Натянул поводья. Конь встал «свечой», но смирился – и опустился на все четыре копыта. А король спрыгнул с седла и пошел к незнакомке.
– Откуда вы, прекрасная дама?
Девушка – это была совсем молодая девушка – подняла навстречу удивительные синие глаза. Улыбнулась так трогательно и робко, с такой затаенной надеждой, что у Карла перехватило сердце. Бывают же такие красавицы! Почему он раньше ее не видел? Чья-то сестра? Племянница? Жена?!
Последняя мысль неприятно царапнула по сердцу, и Карл подумал, что не хотелось бы. Хотя окажись красавица чьей-то женой, это все равно неважно. Фаворитки и женами бывают, и их мужья это прекрасно терпят. Никуда не денутся.
Женится он на той, которую выберет вместе с бабушкой, но вот эта красотка определенно побывает в его постели.
– Ваше величество…
Получилось полувопросительно-полуутвердительно.
– Вы знаете меня, прекрасная госпожа?
– Кто же не знает его величество Карла Двенадцатого?
Девушка поднялась и изящно присела в реверансе, давая возможность рассмотреть глубокое декольте.
– Да… но кто же вы?
Девушка отступила на пару шагов. Синие глаза сияли двумя озерами.
– Я? Я вам привиделась, ваше величество.
– Привиделись?
– Да.
И в следующий миг в живот Карлу вонзилась молния. Во всяком случае, так ему показалось. Раз! И еще раз! И еще!
– Ах-х…
Выстрел в живот – это очень больно, считай, все внутренности разворочены. Сразу от шока – и то помереть можно. Будь ты хоть трижды королем, но выдержать такое выше человеческих сил. Карл согнулся пополам, опускаясь на лесной мох. Хотел крикнуть, но дыхание перехватило, и он просто поднял глаза вверх.
Над ним парило прекрасное женское лицо. Только сейчас никто не назвал бы его спокойным или мирным, отнюдь. Глаза сверкали, губы сложились в торжествующую улыбку.
– Я – княжна Елена Морозова, тварь! Это в мой дом ты принес смерть! Жизнь за жизнь – мое право!
Карл хотел встать, хотел ударить в ответ, хотел… Пистолеты остались при седле, в ольстрах. Кинжал… его еще надо было вытащить из ножен, а почему-то не получалось, все плыло…
Недолго думая, женщина ухватила поводья его жеребца, и злой конь пошел за ней, как собачка. Пара минут – и они растворились в лесу.
Карл застонал.
Боль от живота распространялась выше. А ведь говорила бабушка носить кольчугу! Говорила! Хотя и это не помогло бы – не просто так эта девка приглядывалась к нему. Ударила бы иначе. Или отравила. Хотя и так…
Три раны в живот? Смертельно.
Карл отчетливо понимал, что ему предстоит умирать – и долго. Если его найдут, последние минуты хотя бы пройдут на руках у бабушки и сестер. А если нет… Если он сейчас потеряет сознание, то вполне может умереть даже без покаяния. Боже, какая жуткая смерть!
Карл попробовал крикнуть, но боль так скрутила, что прошло не меньше минуты, прежде чем в глазах прояснилось. Он еще не знал, что ему предстоит умирать долго. Несколько суток мучиться от загнивших кишок, впадать в бред, опять возвращаться в реальность, заставлять родных переживать вместе с ним… Этого он еще не знал.
Зато отчетливо знала Елена Морозова.
Коня она отпустила, хлопнув по крупу. Ни к чему губить животное. Сама же быстро скинула платье, надела припрятанный неподалеку мужской костюм, убрала рассыпавшиеся из высокой прически волосы, накинула куртку и, став окончательно похожей на юношу, отправилась к своим.
Ее уговаривали доверить этот удар кому-нибудь другому. Просили. Она отказалась. Право мести за отца принадлежало ей, и только ей. Хотя… На миг, когда в глазах мужчины загорелось восхищение, ей стало жалко Карла. Из песни слова не выкинешь. Просто жалко, как человека, как было бы жалко Саньку, или Димку, или… да кого угодно. А потом вспомнилось восковое лицо отца, мать, постаревшая разом на десять лет… И курок словно сам собой спустился. Как учили. Чтобы не сразу умер, чтобы помучился подольше.
Ах, сколько же понадобилось времени, чтобы подготовить операцию, подкупить егерей, проследить лежки волков, вывести Карла в нужное место…
Операция была не слишком сложной. Волк был заранее присмотрен егерями, лежки и тропинки изучены. За несколько сотен монет золотом два егеря продали и короля, и всю информацию об охоте.
Десять минут, не больше. Месяц подготовки – и десять минут на операцию.
И когда Елена посмотрела в глаза руководителя группы, в ней уже не было сожаления. Только злое азартное веселье.
– Сдохнет через пару дней.
– Отлично. Теперь займемся старой гадиной.
* * *Гедвига сразу поняла, что это конец. Когда во дворец привезли мертвенно-бледного Карла, когда лекари раздели его и уставились на страшные раны в животе, когда смотрели куда угодно, но не на нее… Она была слишком стара, чтобы себя обманывать.
Ее сын мертв.
Ее внук мертв.
Ее род прерывается.
Кто будет править несчастной страной – неизвестно, но ей самой теперь место только приживалкой у родных. Или где-нибудь в старом замке, подальше от людей.
Это была не смерть, это было хуже. Крушение всей жизни.
Следующие два дня Гедвига сидела у постели внука. Карл то приходил в себя, то опять впадал в беспамятство, бредил, звал кого-то, ужасался…
А еще… Она знала, кого винить за такую судьбу, только вот… Карл сказал, что его убила княжна Морозова, но никто ему не поверил. Княжна была дома, на свадьбе одного из кузенов, ее видели многие. А даже если и она… В глубине души все признавали, что княжна имеет право на месть. Кровь пролитая вопиет о крови, не так ли сказано в Писании?
А ненависть? Гедвига своими руками разорвала бы девчонку, если бы та попалась ей на пути. Только вот не пересекались дорожки. Нет, не пересекались.
Во дворец спешно прибыл Фредерик Гессенский. Его собирались женить на старшей дочери Карла Одиннадцатого, Гедвиге Марии, и после этого короновать их обоих. Гедвигу-старшую это утешало мало. Вся ее любовь была отдана внуку, девочкам доставались лишь крохи внимания – и они это чувствовали. Так что бабушку ждала опала.
Не пришлось.
Это случилось на третью ночь после смерти Карла. Гедвига, мучившаяся бессонницей, потребовала к себе в опочивальню кувшин с вином и засахаренные фрукты – и тут же получила просимое. Служаночка присела в глубоком реверансе,
