Людовик отыгрался на севере Италии – там французская армия действовала вполне успешно, перемежая осады с маневрами. Прошлым летом маршалы Вобан и Люксембург захватили Намюр и одержали победу при Стеенкерке. А еще через пару месяцев голландцы попытались вторгнуться во Фландрию, но были разбиты у Неервиндена и смогли только отбить у французов Юи.
Зато Виктор Савойский, словно мстя за предыдущие неудачи, разорил французскую область Дофине. Взял Амбрен, пожег все города, до которых дотянулся, – и ушел обратно за Альпы.
Людовик рвал и метал, но что тут поделаешь?
Поговаривали про мирные переговоры, но Людовик их точно пока вести не собирался. Самое время половить рыбку в мутной воде.
* * *– Карлос, мне так жаль…
Его величество король Испании рыдал как дитя. И самый ужас состоял в том, что плакал он, сидя на полу и уткнувшись мокрым лицом в юбку Марии. Жены его старшего сводного брата. Увидел бы какой-нибудь ревнитель традиций – тут бы ему и кондрашка пришла…
Мария гладила великовозрастного ребенка по голове и думала, что этим должна заниматься его жена. Но дождешься от этой стервы!
Умерла королева Марианна[25]. Карлос был в трауре. Понимая, что мать его гонит в пропасть, что допускать ее к управлению страной нельзя, равно как и выпускать на волю, он все равно любил ее величество. Мать же…
Кстати, не самая худшая. Про Марианну можно было сказать много нехороших слов как про правительницу, но сына-то она любила! Так что утешайте мальчика, Мария. Куда ж деваться?
Карлос самозабвенно рыдал. Маша гладила его по голове и всячески утешала, дон Хуан организовывал приличные похороны, ее величество Марианна-жена наматывала круги по дворцу, чтобы разыскать супруга и закатить ему еще один скандал (лучше – несколько), придворные сплетничали… В общем, все были при деле.
– Она меня любила. А я… я просто негодяй! Я не должен был…
– Должен, – оборвала его Маша. И в этот момент она была абсолютно похожа на Софью. Выражение лица, тон, сами слова… Копия сестры да и только. – Обязан. Когда ты принял корону, ты дал клятву пожертвовать всем – собой, семьей, родными, друзьями – ради блага своей страны. Ее величество была замечательным человеком и хорошей матерью, но она хотела власти. И совершенно для нее не годилась. Ты помнишь, правили фавориты? Хуана… моего мужа едва не убили. Просто потому, что он послушал тебя и пытался навести порядок. Тебя отстранили от власти, не давая сделать и шага?
Карлос глубоко и прерывисто вздохнул. Как долго плакавший ребенок.
– Мария, я все помню. Но это была моя мать!
Вместо ответа Маша погладила его по длинным волосам. Черт с ними, со вшами, потом искупаемся лишний раз.
– Бедный мальчик.
И сказано было так просто и спокойно, что Карлос действительно почувствовал себя ребенком. Рядом с кем-то более сильным, умным и очень добрым. Как же хорошо, что есть старший брат. И Мария.
Ему так не повезло. Любимая женщина умерла, мать умерла, вторая жена – кому б это счастье спихнуть, да вроде таких врагов и нету. И детей нет. Зато есть племянники.
Карлос вздохнул, вытирая слезы. Теплая рука гладила его по волосам. Хорошо, когда есть такие родные.
* * *1693 год ознаменовался мирными переговорами. Людовику предложили мир, но – напрасно. «Король-солнце» не сомневался пока в своей победе, да и жена подзуживала.
«Вы же не можете сдаться, сир? Рано или поздно они поймут, что вы оказываете им честь, – и примут ваше мудрое правление…»
Ага, как же. Примут. Догонят и опять примут.
На Рейне продолжалось бездействие. Чтобы прикупить оптом всех князей, у Людовика денег не хватало, а в розницу – смысла не было. Там же такое лоскутное одеяло…
Основные силы Людовика по-прежнему находились в Нидерландах, часть войск он попытался ввести в Эльзас, но Баденский маркграф встал стеной, и французы попали в патовую ситуацию. Уйти король не позволяет, вперед идти – не получается.
Голландцы взяли Намюр, а войска Людовика захватили и почти сровняли с землей Брюссель. Обмен любезностями был почти вничью. Но, воюя на суше, Людовик упустил из виду море, за что и поплатился. Жестоко поплатился. А вместе с ним – и куча французских каперов.
Основной их базой была Тортуга. Милое местечко, которому только «Веселого Роджера», гордо реющего над пристанью, не хватало. Пиратов там развелось, как тараканов у нерадивой хозяйки.
Но там-то ладно! Они же и в море кишмя кишели! С легкой руки Людовика выходить в море стало попросту опасно. Страдали англичане, испанцы, португальцы… Все, кто не французы. Последние тоже страдали, но намного реже. Пираты прекрасно понимали, кто им платит, и предпочитали не кусать кормящую руку. Только вот Испании это надоело очень быстро.
– Мария, я собираюсь покончить с этой ситуацией.
Мария посмотрела на супруга. Достигнув преклонного возраста, дон Хуан стал еще импозантнее. Этакий гордый испанский ястреб с благородной сединой на висках. Дамы млели – причем все. От пятнадцати до семидесяти пяти.
– С какой именно?
Дона Хуана не устраивали именно пираты. Конечно, Генри Моргана среди них уже не было, но тут еще вопрос, что лучше? Один волк или сорок бродячих собак? Отбиться сложно в обоих случаях. Дону Хуану надоело постоянно гонять вдоль побережий военные корабли, придавать конвой любому судну с важным грузом, выслушивать жалобы на разгулявшихся ладронов. Окончательно терпение Короля морей лопнуло после того, как Жан Бар захватил один из кораблей с серебром. Чтобы казна несла убытки из-за наглости Людовика? Ну уж нет!
И дон Хуан отписал португальскому королю, а заодно и русскому государю, предлагая объединиться и прополоть от сорняков Карибское море. У него и у португальцев есть корабли, у русских – воины. Что еще надо?
– Думаю, мой брат поддержит эту идею, – согласилась после некоторого раздумья Мария.
Дону Хуану хотелось на это надеяться. И письма полетели в разные стороны.
* * *– Ваше величество! У вас сын!
– Сын!
Лицо Георга озарилось радостью. И было, было от чего! Крепкий, здоровый и горластый малыш начал свой путь с того, что обильно описал и придворного медика, и счастливого отца. А орал так, что слушать страшно было. Этот ребенок ничем не походил на предыдущих болезненных и достаточно хилых детей.
– Господь услышал мои молитвы! Анна, любовь моя! Я так благодарен тебе за сына!
Георг поцеловал жене руки. Сначала одну, потом вторую. Анна была измучена – сын родился крупным, – но это была приятная усталость, смешанная с чувством выполненного долга.
– Я счастлива, мой супруг, что исполнила свой долг перед вами и королевством.
– Как мы его назовем?
– Разумеется, Генрих.
Имя было выбрано заранее. В честь… Да-да,
