– Как же мы без нее… Ох, тетушка…
Прошло не меньше часа, прежде чем Софья успокоилась достаточно, чтобы не срываться в слезы на каждом слове.
– Дядя, где… где она хотела лежать?
– Со мной. Мы думали, что я уйду раньше, и…
– Ох, дядя…
– У нас в Опочке есть церковь. Старенькая совсем. Отец помогал священнику, ну и я тоже. Сейчас она каменная. Аннушке там нравилось. Там на кладбище все наши лежат…
– Это…
– Псковский уезд.
Софья кивнула.
Как бы ей ни хотелось, чтобы тетушка лежала в Москве, в Архангельском соборе, но если Анна уже все обговорила с мужем… Впрочем, Софья все равно предложила это дядюшке, но Воин Афанасьевич покачал головой.
– Не надо, Сонюшка. Пойми меня правильно: я не хочу, чтобы она после смерти… чтобы лежала вдали от нас, как царевна Романова. Она – моя жена.
Софья могла это понять. Не Романова, нет. Ордина-Нащокина. Иван, наверное, попросит о том же, когда придет их черед.
– Я прикажу, чтобы ее… вас… отвезли туда. Только задержитесь на пару дней, пожалуйста. Чтобы Алеша и Ваня успели с ней попрощаться.
Воин Афанасьевич кивнул.
– Конечно, Сонюшка. Я люблю тебя, малышка… И Анечка тебя тоже любит… любила.
Следующей ночью не стало и Воина Афанасьевича. Он ушел вслед за женой быстро и решительно, как делал все в этой жизни. Школа в Дьяково осиротела. Гонец обернулся быстро, и у сдвоенного гроба стояли уже трое. Алексей, Софья, Иван.
Держались за руки. Никто не плакал, даже Софья уже не рыдала. Она выплакала все слезы ночью и теперь старалась поддержать брата и мужа. Им сейчас вдвое тяжелее. Она-то хоть рыдать могла, а Алешка стоит весь черный. И Иван… Он по матери так не убивался.
Все-таки боярыня Феодосия была слишком неистовым человеком, чтобы быть по-настоящему хорошей матерью. А тетушка Анна стала такой для всех троих.
Уходил последний кусочек их детства. Была жива тетка Татьяна, но так далеко, слишком далеко… Да и не было ее по-настоящему в их детстве. Так, где-то в Кремле.
– Мальчишки сейчас в Крыму. Пока приедут, их уже увезут.
– Ничего. Доедут до дома, – буркнул Иван.
Малолетних Ординых-Нащокиных он любил, но сейчас у него не было сил ни на что. Только не плакать. Только не сорваться.
– Кто теперь будет заниматься школой?
Алексей чувствовал себя свинтусом, но… кто-то же должен думать и об этом?
Софья вздохнула. Подошел бы кто-то из братьев Разиных, но разве тех из Крыма выдернешь? Был и Ежи Володыевский, сильно обрусевший за это время, но… Политика, будь она неладна!
Все-таки Дьяково – это кузница кадров. И тут много… разного. А еще – Ежи не может быть директором школы. Дело не только и не столько в доверии, сколько в его личных качествах. Он умный, добрый, надежный, но не лидер. Что уж тут поделаешь – он замечательный второй, но не ведущий. Под руководством того же Яна Собесского он чудеса творил, но сам по себе он воин, а не генерал. Это не хорошо и не плохо, это просто есть.
– Нужен кто-то надежный. Лучше – родной. Ваня, а что там с Матвеем?
Ваня подумал. После смерти Феодосии Морозовой ее полюбовник затосковал. А ведь пользы от него может быть много, ой как много. И опыт у него подходящий, и родственные связи опять же… Да и сводного брата и сестричку видеть будет постоянно.
– Можно попробовать. Только он уже не юноша…
Софья фыркнула.
– Пусть даже лет пять-десять. Вообще я надеюсь, что потом это место займет Прокопий.
– Сын Аввакума?
– Да. Он как раз подойдет, но ему хотелось еще поработать «в поле».
– Почему нет? – согласился Алексей. – Тогда… Ваня, ты поговоришь с Матвеем?
– Поговорю.
Им было безумно больно, и все трое цеплялись друг за друга и за привычные повседневные дела. Жизнь продолжается, есть привычная работа, и есть решения, которые, кроме них, никто не примет. Они должны. Этим все сказано.
Да и тетушка не поняла бы, погрузись они в глубокое горе и брось все дела. Она их любила.
Ох, тетушка…
* * *В мире продолжался бардак, иначе и не скажешь.
На море победу одерживали попеременно то Англия, то Франция. Конкретного победителя не было, даже несмотря на помощь Дании. Много кораблей Кристиан выделить не мог, а Людовик активно финансировал каперов под началом некоего Жана Бара. Плавать стало попросту небезопасно, один корабль из четырех точно не доходил до места назначения.
К тому же порядка не было и в самой Англии. Шотландия таки признала малыша Карла своим правителем, но теперь шотландцы требовали, чтобы ребенка вернули им. Или хотя бы воспитывали в соответствии с шотландским духом. Людовик соглашался допустить к Карлу пару-тройку воспитателей, но кого?
Пока шли горячие споры.
Ирландия вообще собиралась провозгласить независимость. Софья потихоньку подкидывала туда деньги и оружие. Ей объединенное королевство и даром нужно не было, да и ирландцев жалко. Чего они, бедолаги, только не натерпелись от англичан за последние пару веков! Недаром же семьями в колонии уезжали!
В Европе тоже не было порядка. Никакого. Людовик воевал – и даже достаточно успешно, – но и сопротивлялись ему все сразу. Пфальц захватить так и не удалось, французские войска оттуда выбивали с завидной регулярностью. Погнали их и из Испании – с приходом к власти дона Хуана испанцы быстро восстановили прежнюю боеспособность.
В Гааге прошел конгресс для всех заинтересованных государств, входящих в Великий Союз, и на нем было решено сопротивляться Франции до конца. Особенно настаивали германские князья. Так бы они еще подумали, но Людовик с его тактикой «уничтожаю все» убил при этом и надежду на переговоры. Какой уж тут мир, когда сидишь и думаешь, станешь ты следующим или нет.
Правда, если бы все зависело только от германских князей, Людовик бы там прогуливался уже и вдоль и поперек. Как ни ненавидели его князьки, между собой им договориться было еще сложнее. Людовик – что? Людовик далеко, а вот сволочь сосед – это зло! Мирового масштаба!
Софья, посмеиваясь над германскими княжествами, называла их «еврокоммуналкой». Ссоры и склоки там царили, как на коммунальной кухне, нравы у князей были не лучше, чем у соседок Мани и Вали, разве что соль в суп друг другу не сыпали. Но хотели бы. Определенно.
Впрочем, с Рейна Людовика выкинули при помощи испанцев и португальцев. А нечего свинячить там, где люди бизнес хотят делать! Землю курфюрст уже выкупил, и строительство уже началось. Канал – штука хорошая.
А война… А что война? Чай, они не золото добывают, а людям надо что-то есть, где-то жить… Почему и не на строительстве канала? И люди были довольны
