— Ну как?

— Трезвый. Я вылила всю водку и не пустила его в магазин. Злой сидит, накачивается крепким чаем. Трясет его.

— Ничего, это пройдет, — ободряюще улыбнулся Василий. — Это не самое страшное.

Белецкий лежал в домашней пижаме, закрыв глаза и накрывшись старым пуховым платком. На звук входной двери и шаги Ивлиева по комнате он никак не отреагировал. Или полная апатия, подумал Василий, или у старика все еще железные нервы. Ведь прийти могли и «те», а не я, а он даже не пошевелился.

— Здравствуйте, Павел Архипович, — негромко произнес Ивлиев, пододвигая стул и садясь рядом с диваном, на котором лежал отец Татьяны. — Меня зовут Василий, и ваша дочь считает, что мне можно доверять. Вы-то ей верите?

— Кто вы? — открыл наконец глаза Белецкий. — Татьяна мне говорила, что вы придете и что вы намерены помочь мне. Но мне непонятно, какой вам резон во все это влезать. Кто вы?

— Человек, Павел Архипович, прежде всего я честный человек, который хочет, чтобы на Украине был мир, счастье для людей и всегда ясное солнце над головой. Не спрашивайте меня о большем, не нужно вам знать. Просто есть враг в лице националистов, которые готовят злодеяние здесь. И их нужно остановить, иначе будут значительные жертвы.

— Вы или из НКВД, — усмехнулся Белецкий, — или из какой-то конкурирующей группировки, враждующей с теми, кто готовит злодеяние. Вы за власть будущую боретесь?

— Я сказал вам про мир и солнце, вот и все, что меня интересует, а власть в нашей стране принадлежит народу, у нас социализм, уважаемый Павел Архипович. Значит, вы что-то знаете про злодеяние, раз так сказали.

— Как мне вам верить? — с сомнением покачал головой Белецкий. — Вы не хотите сказать, кто вы, а я…

— Очень простое объяснение, — тихо заметил Ивлиев, глядя в глаза инженеру. — Вот я вам сейчас признаюсь, кто я такой, а завтра вас возьмут националисты и отвезут в лес. И начнут пытать, чтобы узнать обо мне. Вы не проговоритесь? А если не выдержите пыток? Лучшая гарантия — если вы ничего не будете знать, а просто поверите дочери и мне. Я смогу все остановить, у меня достаточно возможностей для этого. И есть возможность спасти вас и вашу дочь от рук злодеев. Рассказывайте, Павел Архипович. Все с самого начала и подробно.

И Белецкий заговорил. Голос инженера был глухой, с хрипотцой, как у каждого человека, который находился в запое или в состоянии похмелья. Говорил он зло, резкими фразами, но постепенно речь Павла Архиповича становилась все более плавной, связной. Оказывается, его искали еще немцы во время оккупации. В начале войны Белецкого в Котляре не было, он пытался эвакуироваться, но эшелон разбомбили под Краснодоном. Документацию по шахте частично вывезли, частично уничтожили. Немцы пытались использовать шахту 16-бис, но добычу угля наладить им так и не удалось.

Потом Западную Украину освободили, война откатилась дальше на запад. Потом победа. Люди начали возвращаться в Котляр, на шахте появилось новое начальство, и стали планироваться восстановительные работы. Возвращались в родные места шахтеры: кто с фронта, кто из эвакуации. Радовались, что немцы перед уходом не взорвали шахту и, значит, можно надеяться на скорое восстановление, на работу и на то, что снова будет чем кормить свои семьи. Но лично для Белецкого радость была недолгой.

Первый раз к нему пришли еще в феврале. Двое неизвестных заставили посреди улицы сесть в машину, где попытались завести разговор на тему будущего Украины для украинцев без Советов и коммунистов. Тогда Белецкому удалось уйти от разговора, сославшись на то, что он не верит незнакомым людям в такое сложное время и полагает этот разговор чистой провокацией. Его отпустили, а в милицию или в НКВД он заявлять побоялся.

Потом в марте на шахте, когда устанавливали новое электрощитовое оборудование, к нему снова подошел неизвестный высокий мужчина в очках и начал странный разговор про шахту, про национальное достояние — уголь. Он вполне грамотно и со знанием дела говорил, что шахты Львовщины снабжают Западную Украину и полностью обеспечивают все потребности этих районов. Только вот сохранились ли чертежи и схемы штреков, проходок стволов? Белецкий случайно проговорился, что сохранилось не все, но многое у него в голове и в черновиках, частично в копиях рабочих документов. И только потом он осознал, с кем разговаривает. Впрочем, этот человек довольно быстро исчез. И снова Белецкий побоялся заявлять в органы о странных людях.

— Павел Архипович, — перебил инженера Ивлиев и даже наклонился к нему ближе, понизив голос. — Вы сейчас подумайте и попробуйте сформулировать, какие именно документы интересовали этих людей.

Белецкий посмотрел на гостя, на дочь, нахмурил густые брови и после небольшой паузы ответил:

— Их интересовало расположение узлов энергетического оборудования в шахте.

— Моторы, распределительные щитки, схемы вентиляции и транспортировки? Да?

— Ну… — Белецкий еще больше нахмурился, будто пришла ему в голову наконец догадка. — Получается, что им нужны были схемы конвейерных, вентиляционных и откатных штреков. И расположение выработанных пространств лавы и целиков. Ну, и схема бресмбергов.

— Так… И вы им что-то дали?

— Ну, не то чтобы именно я им передал… Они нашли кое-какие документы и схемы горизонтов. — Инженер замолчал, провожая взглядом Татьяну, которая отправилась на кухню заварить чай. Потом совсем тихо произнес: — Ну и я, конечно, кое-что добавил… нарисовал по памяти схемы. Понимаете, они угрожали не столько мне, сколько дочери. Я боюсь за нее, я просто не знаю, что мне делать. Боюсь, что они следят за мной и за ней круглые сутки, что, узнав о моем посещении НКВД, расправятся с моей девочкой. Я просто запутался, и я напуган до крайности.

— Вас вполне можно понять, — спокойным голосом сказал в ответ Ивлиев. — Но теперь давайте без нервов. Я смогу вас защитить. Вот только разобраться бы, зачем им эти схемы.

Василий вышел из дома Белецких, использовав окно второго этажа лестничной площадки со стороны неосвещенного фасада. Убедившись, что за ним нет слежки, он уже спокойно пошел по улице. В голове мучительно шевелилась одна мысль. Зачем националистам схемы шахты? Взорвать ее? Но для этого все схемы и не нужны. Двести килограммов взрывчатки с часовым механизмом в подъемник, пустить его по главному стволу вниз, и, считай,