— Ну, прижимайте, — пожал плечами Василий, — кто же вам мешает? Ждите, когда я совершу это ваше преступление. А пока отпустите меня спать. Или домой, или в камеру.

— Домой? К Жорке Одесситу? Это ваш дом?

— Уважаемый товарищ Левандовский, мне ночевать негде. На гостиницу у меня денег не хватит. Снять комнату тоже. Подешевле найти можно, но вы опять же прибежите с фининспектором выяснять, кто тут в обход государства получает доходы и не платит налоги.

— А откуда у вас деньги, гражданин Ивлиев? — задал наконец долгожданный вопрос Левандовский. — Вы нигде не работаете, родственников у вас в Котляре нет. У Жорки занимаете в долг или…

— Вот только не надо этих многозначительных «или», — укоризненно покачал головой Василий. — Деньги я получаю на почте, от родственников из Читы. Я им срочную телеграмму, они мне телеграфом деньги.

Он мысленно улыбнулся. Вот ведь дотошный Горюнов. Все предусмотрел майор, даже такую мелочь, как поступление доходов бездомному человеку. Связался через Москву с Читинским управлением, и там, опять же через Москву, один и тот же человек по мере необходимости пересылал на почту Ивлиеву деньги. Вообще-то это была зарплата Василия, а не какие-то еще суммы. Просто он получал ее вот таким временным специальным способом. И пусть Левандовский проверяет, ничего он там криминального не найдет.

Вопросы Левандовского иссякли к двум часам ночи. Хмурый, со всклоченными волосами, которые он то и дело трепал себе во время разговора, старший лейтенант наконец велел отпустить задержанного. Наверное, его бесило то, что Ивлиев выглядел все таким же свежим и бодрым, как во время его задержания. Как будто его никто не мучил половину ночи расспросами и подозрениями. Вежливо расшаркиваясь с Левандовским и дежурным по отделению, Василий снова вышел на улицу.

Сразу идти к Жорке не хотелось. Не исключено, что уголовный розыск пустит следом «наружку», а внаглую плевать на предупреждения охоты не было. Не надо злить противника раньше времени. Да и какие они противники? Просто ребята делают свое дело и, честно говоря, мешаются под ногами. Поморщившись, Ивлиев поспешил на одну улочку, про которую ему намекал Жорка. Здесь всегда, в любое время суток, можно было найти женщину, которая за деньги окажет тебе много внимания и поделится своей нежностью. Особенно вечером здесь был богатый выбор.

Он вышел на улицу со старенькими двухэтажками и огляделся. Почти все окна темные, людей не видно. Не стучаться же в каждое окно и расспрашивать? Неожиданно в окне первого этажа за белой занавеской загорелся свет. Приоткрытое окно, голоса. Василий подошел и прислушался. Мужчина и женщина горячо спорили о деньгах за услуги ночной любви. Потом дверь открылась, выпуская мужчину на лестницу. Ивлиев поспешил в подъезд, понимая, что через дверь в такое время суток уже не договоришься с уставшей женщиной, только шум поднимешь. Он успел вовремя: мужчина в мятых брюках и забрызганных грязью ботинках, пошатываясь, ухватился за перила лестницы. Дверь квартиры, откуда он только что вышел, уже закрывалась. Ивлиев бросился вперед и успел поймать дверную ручку.

— Извини, мужик, — отпихнул он пьяного, — тут очередь, засиделся ты у чужого очага. Мадам, приютите страждущего и пылающего жаждой любви.

Испуганная женщина, торопливо запахивая на груди выцветший халатик, пыталась захлопнуть дверь.

— Все, все! На сегодня я закончила. Ишь, набежали!

— Ну, ты еще милицию вызови, — изобразил на лице грязную ухмылочку Ивлиев и решительно дернул дверь на себя.

Женщина попятилась, со страхом глядя на незнакомца, который вломился к ней в квартиру и захлопнул за собой дверь. Но лицо мужчины вдруг изменилось и перестало быть нахально-глумливым. Он очень спокойно и чуть устало произнес:

— Ты, сестренка, не бойся меня. И ничего такого мне от тебя не нужно. Я тебе заплачу за ночь, как у вас принято, но только дай мне поспать несколько часов спокойно. А утром выпроводи, как обычно. Ладно?

— Тебе тут что, ночлежка? — удивленно и даже как-то машинально произнесла женщина, но по ее глазам стало видно, что она немного успокоилась.

— Не сердись, — улыбнулся Ивлиев, доставая деньги. — Мне бабу свою надо в ревность ввести, чтобы любила пуще и боялась из рук выпустить.

— Скалкой она тебя встретит завтра, вот и вся любовь тебе будет, — не сводя глаз с денег в руках незнакомца, пробормотала женщина.

И тут в комнате за занавеской захныкала и забормотала какие-то жалобные слова девочка. Судя по голосу, совсем маленькая. Лицо у женщины дернулось, стало болезненным.

— Идите вон в ту комнату, — кивнула она головой. — Ложитесь там, если не побрезгуете. Так и быть, не выгоню до утра. Только уж и вы… не надо, ладно… не приходите, а то вдруг приспичит вам…

— Спасибо, сестренка, — снова улыбнулся Ивлиев. — Мне только поспать. Иди к дочке и не беспокойся.

Главный врач остановился в больничном коридоре возле Василия, поверх очков посмотрел на него, потом положил руку на его плечо и чуть помассировал пальцами.

— Больной Ивлиев, огнестрельное проникающее в верхней части плеча, сквозное, кость не задета. Большая потери крови. Так?

Василий засмеялся и кивнул головой. Он демонстративно вытянул руку, покрутил кистью, несколько раз сжал и разжал кулак.

— Вы, Аркадий Семенович, людей узнаете по их ранам и болезням? Профессия у вас, однако!

— Замечательная профессия! Когда вы станете старше, молодой человек, то поймете, что самая большая радость на свете — видеть людей, которых ты своими руками сделал счастливыми.

— А я и не спорю, Аркадий Семенович. Спасибо вам! Меня вы точно сделали счастливым и здоровым.

— А сейчас, как я понимаю, вы ждете Танечку, — голосом заговорщика тихо проговорил врач. — Так?

— Так точно!

— Ну-ну! Девушка она хорошая, но с ее характером не каждый уживется. Успеха вам, молодой человек, и счастья!

Снова потрогав Ивлиева за плечо, доктор двинулся дальше деловым торопливым шагом. Василий подумал, что для этого человека и других, похожих на него, война не война, разруха не разруха. Они в любое время будут делать свое благородное дело, будут лечить, пока стоят на ногах, пока руки двигаются и глаза смотрят. Это не профессия — врач, это дар божий.

Татьяна вышла из перевязочной. От нее пахло лекарствами, какими-то медицинскими препаратами. Она