Он толкнул подъездную дверь и тут же получил удар по голове. В глазах помутилось, он покачнулся и начал оседать на снег. Последнее, что он помнил: его подхватили сильные руки, на голову натянули что-то темное и вонючее, и он отключился.

Очнулся уже в вездеходе. Мешка на голове не было, зато руки и ноги были связаны. Руки, непривычные к веревке, затекли. Сколько прошло времени с тех пор, как он получил удар по голове, Широков не знал. Память услужливо подсунула воспоминание о том, как он завидовал Бушуеву, греющемуся в чреве машины. «Вот и ты получил свое место на лучшем северном транспорте, — иронично подумал Широков. — Вопрос только в том, кто тебя охраняет».

Он поднял глаза и встретился взглядом с брюнетом-рейнджером. Тот вежливо поздоровался и велел называть его Джоном. Какое-то время так называемый Джон лишь молча смотрел на него изучающим взглядом, от которого Широкову хотелось заползти под стул и не высовываться оттуда даже под страхом смертной казни.

Позади Джона сидели трое незнакомцев. В дальнем углу, сжавшись в трусливый комок, примостился Алексей Худошин, виновник нынешних бед Широкова. «Ну почему я не проверил его слова? Почему не перезвонил командиру спецназовцев? А всему виной спиртное. Не пил бы вечером, сейчас бы не оказался в таком дерьме». По всей видимости, эти мысли отразились на лице ученого, так как Джон неожиданно улыбнулся и на чистейшем русском произнес:

— Не вините его, Вячеслав. Ваша участь была предрешена задолго до того, как ваш коллега подружился со мной. Алексей лишь облегчил процесс.

От его слов Худошин задрожал и еще сильнее вжался в обшивку салона. Джон стоял к нему спиной, но это не помешало ему безошибочно угадать реакцию молодого ученого.

— Не пугайся, Алексей, с нами ты в безопасности, — растягивая слова, проговорил он. — Разве я тебя когда-то обижал?

Худошин не ответил. Наемники Джона, казалось, вовсе не обращали внимания на то, что происходит вокруг. Джон перевел взгляд на связанные руки Широкова и участливо спросил:

— Это доставляет вам неудобство? Придется потерпеть. Я не думаю, что вы попытаетесь сбежать, но, как говорите вы, русские, береженого бог бережет, верно? Вдруг вам на ум придет бредовая идея изображать из себя героя и вы кинетесь на меня с кулаками? Моим ребятам придется вас пристрелить, а вы мне нужны живым, — и, зловеще улыбнувшись, добавил: — Пока…

— Чего вы хотите? — выдавил из себя Широков, так как понимал, что нужно хоть как-то отреагировать на тираду Джона.

— Вот это деловой подход, — одобрил Джон. — С места в карьер? Так, кажется, у вас говорят? Я, знаете ли, питаю слабость к русскому языку, в особенности к многочисленным поговоркам, которыми изобилует ваша речь. А вам, Вячеслав, нравятся русские поговорки?

— Почему я здесь? — снова спросил Широков.

— Поболтать не хотите, понимаю. — Джон снова участливо кивнул. — Что ж, желание гостя для меня — закон. Перейдем к делу. Вы, Вячеслав, поступили опрометчиво. Не так скверно, как мой друг, Алексей, так как не имели удовольствия быть со мной знакомы, но все же. Некоторое время назад к вам кое-кто приехал. С материка. Вы приняли их, разместили в своем центре и всячески содействовали. Это я могу понять. Долг перед Родиной и прочая ерунда. Вы позволили им хозяйничать на вашей территории, и это тоже зависело не от вас. Но вы обманули моего человека, не дали ему возможности предупредить меня о надвигающейся опасности, а это уже серьезный проступок. Знай Алексей заранее, что за гости приехали к вам, он, я надеюсь, успел бы меня предупредить, но вы его такой возможности лишили. Ведь это вы разыгрывали из себя радушного хозяина, к которому приехали давние приятели? Не отрицайте, я знаю, как все было. Вы позволили своему гостю явиться в дом Алексея, запугать его до полусмерти и заставить работать против меня. Это уже целиком ваша вина, Вячеслав, и за это вы понесете соответствующее наказание.

— У меня не было выбора, — проговорил Широков.

— Выбор есть всегда. Это тоже одна из ваших любимых присказок. Но не будем углубляться, сейчас это уже не важно. Важно то, хотите ли вы искупить вину и смягчить свой приговор? — Последнюю фразу Джон произнес жестко.

— Я не понимаю, чего вы от меня хотите! — в отчаянии вскричал Широков. — Я простой ученый, к людям, приехавшим с материка, не имею никакого отношения. Меня вызвал начальник центра, сообщил о том, что из столицы должны приехать двое. Они представятся моими друзьями, и я должен буду всячески поддерживать эту легенду. Отказать начальнику я не мог. Я встретил их, разместил в центре, и это все. Что и как они делали после приезда, меня не касается.

— Так, значит, они прибыли из самой столицы? Уже хорошо. Хотелось бы знать, как они догадались о наших планах, но, думаю, на этот вопрос вы ответа не дадите, — задумчиво произнес Джон. — Зато сумеете ответить на другие вопросы. Вы ведь готовы сотрудничать, Вячеслав.

«Как будто у меня есть выбор, — зло подумал Широков. — Ни одну из сторон не волновало мое мнение».

— Я готов сотрудничать, — вслух произнес он. — Только не знаю, буду ли вам полезен. Я не владею секретной информацией.

— Это вам сейчас так кажется, но после того, как мы с вами побеседуем при помощи моих фирменных приемов, вы удивитесь, как много знаете.

Голос Джона звучал почти ласково, и это напугало Широкова даже больше, чем сами слова. Он едва сдержался, чтобы не втянуть голову как можно глубже в ворот куртки и не завыть, как побитый пес. По лицу Джона пробежала тень улыбки. Состояние Широкова не укрылось от его цепкого взгляда, как ранее не укрылся страх Худошина.

— Вам не о чем волноваться, Вячеслав. Пока вы даете мне то, что я хочу, ни один волос не упадет с вашей головы, — еще мягче произнес он. — Итак, приступим. Расскажите мне о тех, с кем я встретился в здании центра. Общий состав группы, кто у них за главного, какова цель визита и чем они занимались в лаборатории, поджидая нас. Начинайте, Вячеслав.

— Имен я не знаю, только клички, — начал Широков. Он презирал себя за малодушие, но не отвечать не мог,