— Запомнил. Вас здесь не было, — послушно повторил Серега. — А откуда здесь Денис Андреевич возьмется?

— Генка твой первым делом его вызовет, — терпеливо, как маленькому, объяснил Бриг. — Положено так. Раз уж никакого начальства не добиться, Генке придется довольствоваться начальником охраны. О том, что нужно знать Денису Андреевичу, я позабочусь.

— А Леха Худошин где? — внезапно спросил Серега.

— Так ты Генке этот вопрос и задай, — посоветовал Бриг. — Скажи, на Худошина понадеялся. Это, мол, он тебе идейку подкинул, ты и поддался. Когда пришел, его и след простыл.

— Подставить? — испугался Серега.

— Об этом тоже не волнуйся. Худошин сам себя подставил — дальше некуда, — ответил Бриг. — Его тоже поищут и забудут. Все будет хорошо, Серега, ты только версии правильной держись. Все запомнил?

— Запомнил, — повторил Серега.

— Когда Генке Янкину звонить будешь?

— Через тридцать минут после вашего ухода, — отчеканил Серега. — Вас здесь не было, Худошина тоже. Он предложил сгонять домой, поспать на удобной постели. Я трое суток без смены батрачил. Это, кстати, правда. Один охранник уволился, на материк свалил. Второй с ангиной слег, а я без смены пахал.

— Вот видишь, как все чудесно складывается, — улыбнулся Бриг. — Даже лучше, чем хотелось. Так я могу на тебя положиться?

— Вроде да, — ответил Серега. — Враль из меня никудышный, но я постараюсь.

— А ты думай о том, как хреново станет, если тебя в соучастии обвинят, и все сразу получится, — посоветовал Мираж.

Серега вздрогнул и уже увереннее произнес:

— Все сделаю, как вы велели.

— Вот что значит правильная мотивация, — заключил Мираж, и бойцы дружно рассмеялись.

— Давайте, ребята, по коням, — приказал Бриг.

Бойцы цепочкой потянулись из здания. Санчо и Пансо — через пожарный выход, прихватив по дороге Гарри из подсобки. Бриг вышел последним. На прощание он крепко пожал руку охраннику и, указав на настенные часы, дал последнее напутствие:

— Держись, Серега, теперь твоя судьба в твоих руках.

Дверь за Бригом захлопнулась. Охранник остался в здании один. Тяжело вздохнув, он поплелся на второй этаж изучать нанесенный «неизвестными вандалами» ущерб.

* * *

Широков сидел в пассажирском отсеке вездехода. Напротив него сидел устрашающего вида рейнджер. Он велел называть его Джон, но Широков сильно сомневался, что это было его настоящее имя.

«И как меня, простого русского ученого, угораздило попасть в такую передрягу? — нервно размышлял Широков. — А ведь я так старался, работал не покладая рук на благо государства и правительства. И где оно теперь, мое правительство? Придет ли мне кто-то на помощь? Зачем я только согласился принять этих людей? Надо было сразу отказаться. Нашли бы на эту почетную роль кого-то другого. Свято место пусто не бывает».

После того как он проводил своего начальника и его протеже к Бригу, он тут же отправился домой. От волнения последних дней оказаться в безопасности уютной квартиры было настоящим блаженством. Он принял душ, влез в махровый халат и почувствовал себя почти счастливым. Завтра все закончится. Люди с материка уберутся из его кабинета, и все снова пойдет своим чередом. Он уселся перед телевизором, отыскал запись фильма с любимым Луи де Фюнесом, вывел изображение на экран. Один кадр сменялся другим, но комические выходки сержанта Крюшо, воюющего с инопланетянами, сегодня не вызывали у Широкова никаких эмоций. Нужно было более действенное средство, чтобы расслабиться.

Поколебавшись немного, Широков достал из шкафа припасенную к празднику бутылку армянского коньяка, стакан и вазочку соленых крекеров. Обычно он воздерживался от спиртного, употребляя не чаще двух раз в год — в свой день рождения, совпадающий с Днем знаний, и в феврале, когда страна отмечала День российской науки.

Но и сегодня повод был нешуточный. Не каждый день приходится участвовать в обезвреживании государственных шпионов. «Сегодня можно. Чуть-чуть, всего пару глоточков для поддержания нервной системы, — сам себя убеждал он. — Еще неизвестно, что ждет меня утром».

Парой глотков не обошлось. Остановился Широков лишь тогда, когда изображение сержанта Крюшо начало двоиться в глазах. Посмотрев на бутылку, Широков ужаснулся. Бутылка опустела на две трети. «Завтра голова будет раскалываться, — убирая остатки спиртного в шкаф, подумал он. — Только бы без трупов обошлось. Как подумаю, что мне предстоит сделать, так в дрожь бросает. Может, тот веселый спецназовец пошутил? Если верить анекдотам, у военных своеобразный юмор».

Додумать мысль Широков не успел. Голова коснулась подушки, и он провалился в глубокий сон.

Пробудился он от назойливой трели телефонного звонка.

«Неужели пора? Ощущение такое, что я только что прилег», — с содроганием подумал ученый, но, вспомнив, сколько было выпито накануне, удивляться перестал. Когда ложишься спать с хмельной головой, всегда кажется, будто только прикорнул.

Глаза категорически отказывались открываться. Не глядя на дисплей, он ощупью нажал кнопку приема.

— Вячеслав Дмитриевич, это Худошин, — донеслось сквозь помехи. — Собирайтесь, вам велено прибыть в центр.

— Который час? — все еще силясь разлепить глаза, спросил Широков.

Худошин произнес что-то невнятное, после чего связь наладилась.

— Вам отведено десять минут на сборы. — Голос Худошина казался нервным. — Поторопитесь, пожалуйста, тут такое творится, успеть бы разгрести к утру.

— Трупы есть? — опасливо поинтересовался Широков.

— Придете, сами все увидите, — уклончиво ответил Худошин. — Просыпайтесь, время не ждет.

На этом связь прервалась. Широков скатился с дивана, кое-как дотащился до умывальника. На душ времени не было, поэтому он освежил лицо, закинул в рот порцию зубной пасты, успев подумать, как будет выглядеть в глазах новичка, когда дыхнет на него перегаром.

«Бушуев везунчик. Сидит себе теперь в тепленьком чреве вездехода, под охраной спецназа, и в ус не дует. А ведь это его обязанность — разруливать сложные ситуации. Как-никак это он начальник экспедиционного центра», — натягивая брюки, думал Широков.

Перед выходом он взглянул на часы. «И половины второго нет. Чего ради было тащить меня из постели в такое время? Неужели все так плохо, что на уборку уйдет шесть часов?» — пронеслась в голове тревожная мысль.

Хлопнув дверью, Широков зашагал вниз по лестнице. Спустившись на первый этаж, вспомнил, что забыл дома телефон. Возвращаться не стал. Все, кому он был