прегрешения. И платить людскому роду придётся очень долго и мучительно.

— С кем мне было хорошо? — тихо засмеялся Лафейсон и обнял кручинившегося брата, вызывая странную дрожь в его мощном теле. — С кем-то очень упрямым и сильным, с тем, кого встретил случайно, с тем, кого я очень сильно полюбил.

Тор шумно сглотнул и замер ни жив ни мёртв. Речь шла вовсе не о Лафее.

— И кто же это? — уголок губ дёрнулся вверх, Тор хотел услышать желанный ответ.

— Я думаю, ты его знаешь, — насмешливо ответил чернокнижник, тут же отстраняясь. — И если бы этот бугай был хоть чуток понятливее, может, успел бы поймать нужный момент.

Игру Лафейсона охотник понял с опозданием. Колдун только что вальяжно к нему приставал, а он, дурак, со своей глупой ревностью, словно муж обманутый, допытывался и расспрашивал, когда надо было действовать. Одинсон немедленно обернулся всем корпусом, его встретил насмешливый взгляд зелёных глаз. Колдун предстал перед ним обнажённый и сверх меры довольный своей игрой. Локи обхватил его щёки тёплыми ладонями и прильнул к губам. Поцелуй был ласковым и мимолётным. Колдун немного отстранился, с любопытством отмечая, как темнело и сгущалось, становилось тёмной мглой дьявольское небо в глазах брата. Тор был неистовым и неудержимым, как сущность из сна. Как только ему хватало сил сохранять контроль?

Локи снова одарил нежным поцелуем неожиданно притихшего охотника. Тот, казалось, со скрипом осознавал происходящее, взгляд метался по лицу колдуна, по обнажённому телу.

— Эй, теперь ты меня пугаешь, — ухмыльнулся Лафейсон, не понимая промедления. — Может, ещё не время?

— Самое время, — вдруг с напором ответил охотник.

Теперь уже Тор взял на себя инициативу. Он не хотел спешить, но с трудом контролировал себя, отчего поцелуи его были жадными и напористыми. Одинсон оглаживал, ласкал обнажённое тело руками, наконец дорвался до сладкой истерзанной садистом кожи. Тор подловил себя на мысли, что его не нужно было принуждать, он всем своим существом желал соединиться с родственной частицей своей души. Локи не противился, подпускал к себе, осознавая свою ответственность за это решение. Теперь охотник мог показать себя, и он старался быть щедрым на ласки: Тор языком оставлял влажные дорожки на теле зеленоглазого чёрта там, где Лафей резал нежную плоть острым кинжалом; Одинсон ласкал языком, словно стирая память о тех давних событиях. Локи тяжело дышал и постанывал, наслаждаясь каждым отрывистым касанием языка, горячим дыханием на своей коже. Щетина царапала, а золотистые пряди волос щекотали, так странно и приятно это было. Тор ощупывал его, изучал, словно пытался добраться до сути, до конца понять всё, что Локи не договаривал. Колдун лениво наслаждался свалившейся на него негой, он не руководил процессом, не указывал, что надо было делать, и чуть было не задохнулся от возмущения, смешанного с беспокойством, когда Одинсон вдруг мягко обхватил его полувставший член рукой и направил в свой рот.

— Не надо! — резко бросил Локи, приподнявшись на локтях. — Не нужно делать того, чего ты не хочешь.

Замерший без движения в нелепом положении Одинсон шумно выдохнул через нос. Взгляд охотника смягчился, он просто понял: Локи опять за своё, снова хотел огородить его от поспешных действий. Только Тор не предпринимал ничего поспешного, сейчас он просто до безумия хотел всего, тем более если зеленоглазый чёрт жаждал этого не меньше. Не намеренный отступать Одинсон продолжил изучать достоинство колдуна губами и языком.

«Ещё чего, — заворочалась мысль в голове Тора, когда он почувствовал, как Локи отозвался на его ласки. — Ты весь мой, привыкай».

То ли Локи услышал мысли любовника, то ли прочувствовал их каким-то иным способом, но болтать больше не стал, а вот стонал с каждым движением Тора всё громче. Одинсон и сам не на шутку завёлся от того, что делал, от колдуна волнами исходила тягучая энергия, которая охватила и его тоже, но тут Локи снова заартачился, упёрся ладонями в плечи любовника, отстраняя.

— Проклятье, — прошипел колдун с лёгким раздражением. — Ты хочешь, чтобы я кончил раньше времени? Хватит ради богов!

Тор, тяжело дыша, выпустил напряжённый член из своего рта, Локи тем временем вальяжно раскинулся перед ним, раздвигая ноги, предлагая себя самым непотребным образом. В жилах Тора вскипала безудержная ярость, он опасался даже думать, что вот так вот колдун предлагал себя отцу. Где-то очень глубоко внутри охотника ядом жгла мысль, что любимый брат мог позволить себе быть с кем-то ещё, кроме него. Лафей, разумеется, был в прошлом, но что, если со временем Локи ещё на кого-то положит глаз? Скорее всего, Одинсон без промедления убьёт любого своего соперника. Однако в таком случае чем он сам был лучше Лафея? Сейчас думать об этом не хотелось.

— Нам нужно масло, — хрипло напомнил Тор, памятуя о подготовке к соитию. — Я схожу.

— Куда ты сходишь?! — взмолился Лафейсон. — Под кроватью. Уже позаботился.

От сердца тут же отлегло, значит, неспроста Локи выжидал. Он тоже этого хотел. Охотник торопливо нагнулся, шаря рукой под кроватью. Искомое нашлось быстро, крышка открылась без проблем, а Локи только наблюдал и растягивал губы в хитрой улыбке, словно знал некую тайну, брату неведомую.

— Я сам, — с напором утвердил Тор и немного стушевался. — Ладно? Я не хочу навредить, если что, ты мне говори, если вдруг будет больно.

— Ты всё сам поймёшь, — хмыкнул Лафейсон, удивляясь странной нерешительности.— Ты так трясёшься…

— Просто хочу всё сделать правильно, чтобы тебе было хорошо.

— Так делай, — тепло улыбнулся Локи.

Терпение у Тора оказалось небывалое, сперва он скинул мешающую ему сорочку, демонстрируя своё тело в полной красе, а потом началась