– Дайте мне парашют!

– Хватит паниковать!

– Придумай что-нибудь!

– Что?!!

– Браслет! – неожиданно закричала Ириска. – Дядя Петрович, браслет!!

Странное дело: фея позабыла о своих Волшебных Плетениях, зато отчётливо представила браслет, который только что подарила инженеру. Вспомнила, какого он цвета, каким узором и каким способом сплетён. А самое главное – вспомнила, что он может.

– Дядя Петрович! Браслет!

Чёрная туча изготовилась к решительной атаке. Мыши, крылоцапы, вопилки сбились в мощную стаю, какое-то время летели совсем рядом, задевая друг друга крыльями, затем поднялись выше машины и дружно, как по команде, устремились на израненную «Бандуру», с каждой секундой набирая всё большую и большую скорость. Этот удар должен был стать последним. Стая целилась в щель между баллоном и корпусом и собиралась разорвать «Бандуру» на две части, но в тот самый миг, когда гигантский, похожий на разогнавшийся кулак рой полночных гадов почти коснулся самовертожабля…

Когда Ириска вскрикнула, разглядев в иллюминаторе выпученные глаза здоровенного крылоцапа…

Когда Страус распахнул сумку в отчаянной попытке хоть что-то сделать…

Авессалом резко выставил перед собой руку и крикнул:

– Замри!

И всё живое остановилось: стоящая у иллюминатора Ириска, Хиша с раскрытым клювом и гады… Причём гады не просто остановились: огромная туча замерла, несколько мгновений неподвижно висела в воздухе, а затем, подчиняясь закону всемирного тяготения, осыпалась на землю грязным полночным снегом.

А «Бандура» помчалась вперёд, стремясь как можно быстрее покинуть опасное место.

Путешественники сумели оторваться от полночных гадов, однако о том, чтобы добраться до Второго Города, не могло быть и речи. Самовертожабль серьёзно пострадал: из порванного баллона с шипением уходил газ, правый двигатель чадил и напрочь отказывался запускаться, левый покашливал, показывая, что ему трудно работать за двоих, а несколько иллюминаторов было разбито. К тому же наступила ночь, и ни у кого из путешественников не было желания продолжать путь в кромешной темноте.

За несколько минут до того, как солнце окончательно скрылось за горизонтом, Петрович отыскал посреди густого леса обширную поляну, посадил на неё «Бандуру», и путешественники сразу же выскочили из машины. После всех треволнений воздушного боя им очень хотелось ощутить под ногами твёрдую землю.

Выйдя на поляну, они повели себя по-разному: Страус немедленно завалился на траву, раскинул в стороны крылья и уставился на звёзды, Петрович обошёл «Бандуру», сокрушённо цокая языком и ощупывая наиболее сильные повреждения, а после присоединился к Хише, Ириска же немного побегала, разминаясь, добралась до противоположной опушки, послушала, что происходит в лесу, зачем-то поискала грибы, нашла пару боровиков, но срывать не стала, сфотографировала их на смартфон, вернулась к друзьям, показала «добычу» и сообщила:

– Здесь хорошо.

– Хорошо, что мы здесь сели, а не свалились, – задумчиво произнёс Дикий, продолжая таращиться в небо.

– Не здесь, а сюда, – уточнила фея.

– Сюда не свалились – и хорошо, – поправился Хиша.

– Типун тебе на язык, – проворчал Авессалом.

– А у страусов бывают языки? – хихикнула девочка.

– Конечно, – подтвердил Хиша. – Иначе как бы мы говорили?

– Может, у вас речь в клюве сама по себе зарождается? – предположил инженер. – Без участия мозгов.

– Это у тебя зарождается без участия мозгов, – возмутилась птица. – А у Диких Страусов всё от ума.

– И радость, и горе?

– Что ты имеешь в виду?

– Не важно. – Петрович поднялся. – Нужно заняться ремонтом.

И направился к машине.

Помочь ему спутники не могли, поэтому занялись обустройством лагеря: Ириска собрала хворост, Страус развёл костёр, поставил чайник, принёс из «Бандуры» сумку с припасами и принялся нарезать бутерброды. А девочка сначала молча смотрела на огонь, затем спросила:

– Как думаешь, откуда здесь столько полночных гадов?

– Они встречаются повсюду, – чуть помолчав, ответил Хиша. – Здесь много старых, заброшенных каменоломен и пещер, в которых гады обожают селиться, вот и расплодились.