десяток. Случись начать отбиваться всерьез, и все. На штурмовиках можно ставить крест. Поэтому тут работает только одна тактика. Нашкодил – и бегом подальше в лес. И чем быстрее, тем лучше.

А ведь боковое охранение ляхи не пустили. Зря, выходит, корячился с землицей. Но то, что никто по лесу не пошел, оно и к лучшему. Штурмовики, конечно, постарались замаскировать и картечницы, и бечевки, что идут к спусковым механизмам. Но даже при недостаточно внимательном осмотре обнаружить их все же возможно. И слабое место тут как раз бечевки, а не сами заряды.

Что за картечницы такие? Нет, это не пушечки. Во всяком случае, не в прямом понимании этого слова. Полый деревянный чурбак с зарядом пороха и картечи. Пружина, ударник, механизм его удержания, боек из гвоздя и капсюль, что ладят для снарядов. Все. Наводишь туда, куда должна полететь картечь. Закрепляешь чурбак. Настораживаешь ударник и ждешь.

Когда надо, дергаешь за бечевку, и происходит то ли выстрел, то ли взрыв. Порой чурбачок просто отбрасывает в сторону. Порой разрывает. Но картечь неизменно устремляется в заданном направлении. Правда, при этом расходится куда быстрее и шире, чем при стрельбе из пушки, но это даже хорошо. Потому что через какой-то десяток саженей серьезно навредить она уже не может.

Нужно разом задействовать несколько картечниц? Просто соединяешь их между собой бечевками, и порядок, все сработают по цепочке. Стреляет одна, бечевка дергается и спускает боек другой. И именно такую схему сейчас и применяют штурмовики.

Конница наконец прошла. Бить по ней нежелательно. Во-первых, у всадников плотность строя низкая, потому как сами лошадки очень даже немаленькие. Во-вторых, туши животных примут основной удар картечи. Словом, даже с учетом того, что по обеим сторонам дороги выставлено два десятка зарядов, потери выйдут довольно скромными. Совсем другое дело, когда речь идет о пехоте. Тут уж строй куда плотнее.

И сейчас сквозь ветки, маскирующие его укрытие, Редькин как раз наблюдает движущуюся по дороге пехоту. Следом с небольшим интервалом еще одна рота. Идут довольно плотно. Ну да ничего удивительного. Они же только в самом начале. Всего-то с пяток верст отошли от границы. Ни усталости, ни натертых ног пока не наблюдается. Потому и не растягиваются. Вот еще через пяток верст картина уже изменится. Впрочем, их еще нужно пройти.

Сашка мелко перекрестился, прося прощение у Господа за то, что собирается совершить, но не испытывая и тени сомнений. Да, лишать человека жизни дурно. Но кто же ему виноват, коли он идет в твой дом с оружием в руках? Намотав бечевку на ладонь, впился взглядом в сержанта, шагающего во главе строя. Вот он поравнялся с примеченной сосной. Рука резко дернулась вниз, и через удар сердца… Б-бах! Б-бах! Б-бах!..

Оглушительные хлопки все еще звучали, заволакивая лесную дорогу молочно-белым пороховым дымом, когда Сашка отбросил маскировочный плетень. Ох, йо-ожики курносые! Тело изрядно так затекло. Даже не сумел с первой попытки выскочить из окопчика. Вон в стороне Муром – уже не только выскочил, но и припустил в глубь леса, бросив мимолетный взгляд на Сашку.

Тот, в свою очередь, только ободряюще махнул рукой и со второй попытки выбрался наверх. К ляду! В следующий раз нипочем не станет лениться. Служба у них такая, что разок расслабишься – и все. Хорошо как сыщешь быструю смерть. А как попадешь в руки живым? Вот уж в чем не сомневался, так это в том, что в руках у ляхов умереть быстро для него будет ну очень мудрено.

Тело восстановилось довольно скоро. То ли от волнения кровь быстрее заструилась по жилам, то ли получилось ее разогнать движением. Не суть важно. Главное, что уже через десяток шагов от онемелости не осталось и следа. Зато воздуха явно не хватает. И как такое возможно?

Ведь сколько бегали на тренировках, и за беглецами гонялись не раз. Они лошадей лишь как трофеи брали. Даже снаряжение и то на себе доставляли на место. Если только командование специально под это дело выделит людей с вьючными лошадьми или повозками. А так все только на загривке. И всадников преследовали на своих двоих. А тут задыхается. Не иначе как переволновался.

Однако как бы он ни был взволнован, но топот ног и возбужденные выкрики все же расслышал. Причем бегут не просто куда-то. А целенаправленно за ним. Ага. Та задержка, похоже, аукнулась, и его, несмотря на лохматку, все же заметили. И что самое паршивое, явно нагоняют. Среди немецких пехотинцев нашлись охотники? Очень может быть. Война – она куда выгоднее охоты. И уж тем более если речь идет только об одном-единственном походе. Так отчего бы и не подзаработать.

Не уйти. Сашка ощутил это совершенно явственно. А раз так, то лучше уж встретить врага грудью, а не подставлять ему спину. Редькин резко остановился, проехав поршнями[18] по мягкой земле и вздыбив ее, словно соха. Разворот, и упасть на колено. Вот не знает, кто додумался крепить на штанах кожаные наколенники, но был благодарен безмерно.

Баллон-приклад уже уперся в плечо. До ближайших кустов шагов двадцать. Вот они раздались в стороны, и из них показался высокий, худощавый мужчина. Мозг как-то отстраненно отметил, что Сашка не ошибся и это действительно немец.

Хлоп!

Глушитель сработал как надо. Штурмовик даже не услышал выстрела, что неудивительно. Кровь в жилах сейчас бурлит далеко не только у Сани – у гнавшегося за ним ничуть не слабее ухает в висках. Наемник как-то нелепо взмахнул руками, запнулся и полетел кубарем на землю. Не теряя времени, парень потянул на себя курок, одновременно основанием ладони левой руки сдвигая в сторону затвор и выхватывая им из магазина следующую пулю.

Новый противник пусть и предполагался, но тоже появился неожиданно. Впрочем, несмотря на это, Сашка не растерялся и нажал на спуск, одновременно осознавая, что промахнулся. Преследователь каким-то невероятным образом почувствовал опасность и успел среагировать, пригнувшись и ломясь вперед, как атакующий секач.