– И к чему нам о том говорить? Вы же все равно нас убьете, – сплюнув под ноги Григория кровавую юшку, произнес один из пленных.
Ну а какой он еще должен был сделать вывод, глядя на то, как добивают его товарищей. Опять же, репутация за замятлинцами закрепилась особая. Так что ничего хорошего им ждать не приходилось.
– Убьем, конечно, – не стал возражать Рыбин. – Но ведь и умереть можно по-разному. Одно дело – быстро. И совсем иное, когда тебя режут на ремни. Итак, кто из вас начинает говорить, тот умирает быстро. Кто станет артачиться – долго и мучительно, – перекладывая воздушку на сгиб левой руки, подытожил он.
Ага. Репутация – она дорогого стоит. Поверили сразу и безоговорочно. Не сказать, что начали говорить наперебой. Но разговор все же сложился. Да и не поведали они ничего нового. Так, только подтвердили то, что и без того было известно.
Штурмовики уж не одну ночь лазят вокруг войска, собиравшегося близ Виляку. Языков не брали, чтобы никого не всполошить. Но достаточно и просто послушать, о чем говорят караульные по периметру лагеря, коротая ночные часы у небольшого костерка.
– Саня, срежь кусок бересты. Да подбери почище, – приказал Григорий, глядя, как относят в сторону тела убитых.
Как показывает личный опыт, чем больше раненых в войске противника, тем лучше. Ну не добивать же своих. Им нужно оказать помощь или организовать их эвакуацию в тыл. А как следствие, на это приходится отвлекать дополнительных людей, причем совершенно здоровых. Даже если это обозники. Однако не тот случай. Потом – да. Но не сейчас.
Итак. Тут практически все. Трофеи так себе. Ценности особой не представляют. В лавке их примут за сущие копейки. Если только среди клинков попадется какой знатный. Но то нужно смотреть отдельно. Самое ценное – это лошади и седла. И уж тут-то они постарались, чтобы ни одна животина не пострадала.
– Господин ротмистр, вы должны на это взглянуть, – едва не выкрикнул подскакавший к Острожскому молодой шляхтич.
– Что там еще случилось? – спросил Константин Иванович, пришпоривая коня.
– Там наш дозор.
– И что, эти бездельники решили привал устроить? – наблюдая за тем, как всадники его хоругви останавливаются, силясь понять, в чем дело, вновь спросил он.
– Вам лучше самому взглянуть, – гнул свое юноша.
Наконец они обогнали колонну и оказались во главе. Н-да-а. Дела-а. Острожский замер, перекатывая от злости желваки на скулах. Сволочи! Ну дай только бог, отольются еще вам материнские слезы.
– Скачи к господину полковнику. И смотри там, загадками не разбрасывайся. Говори как есть, четко и ясно. Да побыстрее оборачивайся. Мне нужно знать, пожелает ли он увидеть это самолично. Крыштав, – позвал он своего заместителя, едва молодой посыльный пришпорил лошадь.
– Я здесь, господин ротмистр, – сразу отозвался тот.
– Озаботьтесь могилами. Вон на той проплешине.
– Слушаюсь.
Нет, шляхтичи копать могилы не станут. Даже при том, что большая часть из них трудится не меньше обычных крестьян. Есть обозники и оруженосцы, вот пусть и работают. Шляхтич же сел на коня для войны. Не больше и не меньше.
Впрочем, не об этом сейчас задумался Острожский. Его взгляд был прикован к трем десяткам убитых шляхтичей. Тех, кто, отправляясь в этот поход, доверился его опыту и лично ему. Тех, с кем ему уже доводилось воевать против турок.
Василь. Горемыка с храбрым сердцем и воинским талантом. Если бы в Речи Посполитой была регулярная армия, то ему там самое место. Но коронных войск совсем немного, и они попросту не способны вобрать всех желающих.
Их не просто убили. После этого их тела посадили на дороге в некоем подобии колонны по четыре, лицом в сторону приближающейся армии. К четверым в первой шеренге была прикреплена большая полоса белоснежной бересты, на которой угольком на польском и русинском была написана только одна фраза: «Вас сюда никто не звал».
– Что тут у вас? – поинтересовался подскакавший полковник Савенок.
– Я подумал, вы захотите это увидеть, – глухо ответил Острожский.
– Уже увидел, ротмистр, – сквозь зубы процедил полковник. – А теперь освободите дорогу. И… Вот эту бересту доставьте в мой штаб. Я забью ее в глотку тому, кто это написал.
– Слушаюсь, господин полковник.
Хм. Не звали, значит. Ладно. Но они уже здесь. И кое-кому придется сильно пожалеть об этом.
Сашка Редькин сидел так уже битый час. Устал, и тело затекло дальше некуда. Вот так скрючился в неглубокой яме в три погибели и костерит себя любимого. Лень ему, вишь ли, было выкопать окоп полного профиля. Тут ведь не просто откопать, но еще и землю нужно отнести в сторону да разбросать. А то мало ли, пустят по лесу боковое охранение, те и нарвутся на свежую землю. А оно ему надо?
Как ни крути, а их сейчас тут только двое, и на чью-либо помощь рассчитывать не приходится. Оно ведь, по сути, плевать, что двоих отправить, что
