людей загубили, хоть родные узнают, где у тех могилки. Мы же с Храбром вернулись на баркас. Снова занялись перезарядкой, я даже два ружья, выведенные из строя, восстановил. Когда закончил, то, прихватив старого воина, снарядился, проверил оружие, и мы вернулись в лодку. Только на берег вышли чуть дальше, где камыша не было. Там посуху и сошли на берег. Добравшись до места, где Тихомир вышел на сушу, то и дело освещая его следы светильником, пошли по его следам.

Храбр, как и я, оказался отличным следопытом и не терял след. Мы метров триста прошли, когда обнаружили множество свежих следов копыт вокруг. Лес густой, кустарника хватало, странно, что тут делали всадники? Особо гадать я не стал, вслух предположил, что это отец Тихомира направился на выстрелы пушки и другие звуки боя, вот и встретился с сыном. Случайность конечно же, однако тому повезло. Я нашёл обрывки окровавленной исподней рубахи. Видимо, раненого перевязали. После этого следы стали удаляться в глубь леса. Правда, не все. Общую группу мы не догоним, но прошлись по следам двух разведчиков к берегу. Отсюда, с мыса, открывался отличный вид на реку и все суда, включая мой баркас, на палубе которого горел один из масляных светильников. Вдали второй горел на палубе ладьи, где находился Ждан. Тати, похоже, не так давно отсюда ушли.

– Как думаешь, княже, далеко ушли? – спросил Храбр.

– Ты о той группе, что подсыла забрала? Лес, темно, не думаю. По следу не пойдём, увидят свет светильника, ещё засаду устроят. Опасно. Пусть новгородские дружинники их ловят. Завтра разделимся, заберёшь одного казачка и всех матросов, всех пленных и трофеи, отправитесь обратно в Новгород. Представишь татей на суд людской, пусть посадник опросит тебя и их. Думаю, палачу те всё выложат, где укрытия, кто сообщники в городе. Будет дружинникам работа. Может, и эту группу отловят.

– Хорошо, сделаем.

По берегу мы вернулись к лодке, а на ней уже на борт баркаса, после чего, выставив дозорного, легли спать. Утро вечера мудренее, как говорится.

С утра начался сбор трофеев. За пленными на ушкуях присматривал дозорный. Трупы же обыскивали, снимая всё ценное, и за борт их. Мальчишкам такая работа была в новинку, однако ничего, морщились, но выполняли все приказы Храбра. Все, кто попал под действие снотворного, размешанного в бочонке с питьевой водой, который уже вылили, проснулись. Но были как чумные, я их горячим чаем отпаивал, вскипятил его в жаровне прямо на борту. Матросы, как более взрослые и крупные мужчины, быстрее пришли в себя и, узнав, что было за ночь, активно включились в дело.

После того как оба судна были осмотрены, очищены от трупов бандитов, а трофеи собраны, матросы отдраили палубы, смывая кровь, да и вообще все суда привели в порядок.

Мы готовили связкой отправить трофеи в Новгород, как дозорный подал сигнал, что из-за поворота выходит караван судов. Присмотревшись, я только хмыкнул. Старые знакомые из Твери. Мы на этой реке с этими торговцами уже встречались, я тогда ещё татей на берегу побил. Торговцы, видимо, возвращались из Орешка, расторговавшись и закупив, что нужно. Заметив, что караван замедляется и прижимается к берегу, торговцев явно насторожила такая скученность на реке, я сам вышел на палубу и помахал рукой. Узнали, да и моё судно трудно не узнать, так что одна ладья отделилась от каравана, а он, между прочим, увеличился на одно судно, и направился к нам. На корме я рассмотрел Василия.

Натянув канат, отчего блок заскрипел, силы приходилось применять немалые, чтобы поднять парус, я быстро накидал его петлями на нагель и ловко завязал морской узел. Лодочники, видя, что идёт довольно крупное судно для этих мест, быстро уходили в сторону. Правила тут такие были, кто больше, тот не виноват. Мне они очень импонировали.

Устроившись на овечьей шкуре, брошенной на сидушку у румпеля, который я крепко держал, чтобы судно с легким креном держалось середины реки, я поглядывал за ходом баркаса. Я не оборачивался, меня никто не провожал: некому было, сюда я уже не вернусь. Новгород уходил за корму, а впереди у меня выход на Ильмень-озеро и река Ловать, по которой в данный момент проходил Волжский торговый путь. Тот самый, что из «варяг в греки». Из Балтийского моря в Чёрное. Этот путь вёл через Киев, посмотрим, как там живут. В Москве я тоже планировал побывать, но оставлю это на следующий год, не всё сразу. Все дела я уже сделал, всё закончил, как и хотел, поэтому, надеюсь, отдача меня не достанет. Были причины для таких сомнений, но, к счастью, причинно-следственную связь я локализовал, причём кардинально, поэтому, надеюсь, подобное больше не повторится. Да и как это ни получись, рассчитал я своего управляющего. Даже с выходным пособием.

Думаю, стоит пояснить, о чём я. Но начну с начала.

Как прошло моё прибытие в Великий Новгород описывать, думаю, не нужно, это уже известно до момента встречи со знакомым торговцем из Твери, Василием, на Волхове. Рассказывать, что было дальше, нечего, скучно прошло плавание. Разве что я разнообразил вечера до прихода в Орешек музыкой, в последнее время я активно играл на гитаре, чувствуя, что рана мешает всё меньше и меньше и я увереннее восстанавливаю руку. Встреча на Волхове и опознание прошло хорошо, встретились, как старые товарищи. Василий согласился сопроводить мои суда до Новгорода, за это я ему давал возможность встать к моей пристани бесплатно, и они увеличившимся караваном двинули дальше, а мы вниз по реке к Ладоге. Когда добрались до неё, то пошли не вдоль берега, как я это сделал в прошлый раз, а прямо к руслу Невы, держать курс мне труда не составило. Ошибся, как выяснилось, всего на несколько километров, повезло, что два торговца выходили и подсказали, где русло, своими парусами.

Потом по Неве и до города Орешка с одноимённой крепостью. Расторговался я оружием и бронькой быстро, уже на следующий день абсолютно всё взял один иноземец, особо не торгуясь. В Орешке я задержался на неделю, гостил у князя, тот был на месте, мы в шахматы играли. За время стоянки часть золотых и серебряных брусков превратил путём обмена в монеты соответствующих металлов. Старался брать иностранное. Я-то в нумизматике профан,