вошёл такой поп, которому, наверное, ходить было сложно с задранным носом. Немного преувеличил, однако понятие частной территории и частной жизни ему было незнакомо. Он, узнав у дворовых, что это именно я инспектирую башню и подвесной мост – все работы были закончены, и я их принимал, – задрал голову и гулким голосом начал снизу вопрошать. Мол, почему в церковь не хожу, почему десятину не плачу, и всё в таком же духе. Я аж онемел от такого нахальства. Тати на дороге меньше наглости имеют, когда людей грабят, чем это чудо в рясе.
Я, наверное, спустился быстрее, чем мой мат сверху достиг поверхности земли. Взял за шкирку это чудо, довёл до калитки и лично оформил ему выпускной билет. Захлопнул калитку и, развернувшись, обнаружил какое-то напряжение, разлившееся в воздухе. Не сразу, но я понял, в чём дело, и скривился в досаде. Дворня, казачки и старые воины как-то нехорошо восприняли моё поведение, и особенно ту грубость, какую я проявил к священнику. Не припомню, чтобы грубость была, я же сдержался и не пинал его тело до ворот, как хотелось, а вежливо вывел за шкирку. Однако моё поведение испортило отношение людей. Казачки метались между мной, благодарность у них ко мне была, и правилами, привитыми им, – попов не трогать.
В общем, я просто плюнул на всё и распродал все производства, подворье, ну и трофеи из двух ушкуев и ладьи. Казачков отправил в дружину, справа у них хорошая, воевода их принял. Я только всё огнестрельное оружие забрал. Старики тоже вернулись в казармы. Прохладно мы попрощались, что есть, то есть. Да и зачем мне вообще было оседать тут? Понимаю же, что личная собственность не для меня, особенно если учесть возможный очередной провал в прошлое. Всё своё ношу с собой. Ну а то, что схроны делаю, так это на всякий случай, вдруг так же постепенно буду в будущее уходить, а то всё прошлое и прошлое, вот и подготавливаю себе возможность безбедно жить.
Подворье купил араб-торговец. Очень ему моя башня для наблюдения за ночным небом понравилась, я за это с него даже больше содрал, чем рассчитывал. А перед отплытием и с купцом разобрался, который мне лесопилку спалил. По закону возвращать долг мне было тупо лень, так что выбил нычку его. Кубышки на чёрный день были у всех купцов. Этот не исключение, у него их аж три было. Пока тот на собственных кишках раскачивался на ветке дерева на опушке, не так и далеко от дороги, я ночью посетил и прибрал все кубышки, а сегодня отплыл. Баркас был гружён, все добытые мной денежные средства, а также ювелирка, были на борту. По пути сделаю схроны, несколько, всё спрячу.
Вот так и вышло, что после возвращения из Орешка, задержался в Новгороде я всего на пять дней. Снова без имущества, кроме баркаса, и снова только ветер рядом со мной радостно подталкивает в парус. А нравится мне быть вольным бродягой, и чего я сразу подворье не продал? С другой стороны, схрон в кабинете не нашёл бы, да и других приключений не было бы.
Ильмень встретил меня неласково, высокие волны били в борт, и я с некоторым беспокойством посмотрел на темнеющее небо, которое заволокло тучами. Подумав, свернул к устью реки Мета. Ладно, в Киев не пойду, а направлюсь всё же в Москву. Путь этот труднее, особенно для моего судна, в некоторых местах проходить придётся по краю, слишком большим было моё судно для местных волоков. Ничего, что-нибудь придумаем, инженер я по местным меркам или нет? Главное, на мель не наскочить, иначе беда. Осадка-то у моего судёнышка приличная.
Вот так я и ушёл в русло Меты и двинул вверх по течению. Недалеко ушёл, едва к берегу успел приткнуться, удобная заводь попалась, как совсем стемнело, и хлынул проливной дождь. Я даже промокнуть насквозь успел, пока над открытой палубой натягивал тент, ну и чехол на пушку. Когда всё сделал, проверил лодку, её тоже к берегу уткнул. Стянув мокрую одежду, я с палубы прыжком ушёл в воду. Хорошо, что лето, благодать. Вода прохладная. Я бы даже сказал – ледяная. Но для северных территорий Руси нормально. Нравилось мне купаться. Причём, похоже, мне одному, местные купаться особо не любили, дети плескались на мелководье, но купальщиков я ни разу не видел. При всей своей любви к Христу, местные жители имели просто детское доверие к древним сказаниям. Кикимора под воду утащит и нечто подобное. Некоторые, конечно, умели плавать, рыбаки, например, но единицы. В бане охотно русский люд мылся. Но не в реках или озёрах.
Ливень продолжался почти сутки. Однажды, часа через два после его начала, мимо моей заводи пронеслась какая-то тёмная масса, откуда раздавались крики о помощи. Я не сразу понял, что это было перевернувшееся судно. К сожалению, ничем помочь бедолагам я не мог, пока сообразил, те уже мимо пронеслись.
На следующий день уже лишь лёгкий дождик шёл, и среди туч мелькали окна и освещали столбами солнечного света поверхность земли и воды реки. Смотрелось это очень красиво и как-то волшебно. Дождь не мешал мне на жаровне приготовить похлёбку и наконец поесть нормальной горячей пищи. Река несла в своих водах разный мусор, включая стволы деревьев, поэтому выходить из заводи я не спешил, решив подождать денёк, пока погода не нормализуется и воды не очистятся, и, как выяснилось, не зря.
К обеду мимо молча пронёсся плот, причём без плотогонщиков. Судя по обломкам на носу, какому-то судну не повезло. Это заставило меня задуматься, так что, сложив часть своих сокровищ в крепкий сундук, прихватил лопату и направился в поисках места для схрона. Нашёл в шести километрах от стоянки баркаса. Конечно, бросать судно вот так опасно, но рискнул. Сделал схрон и перед темнотой вернулся. Судя по следам, никто у баркаса не бывал.
То, что меня могут преследовать, я подумал. Это не связано со случаем с попом, да и купцом тоже. Первого я уже через три дня покинул. Местные просто были настолько ошарашены моим отношением к этой братии, что, видимо, не знали, как реагировать. И пока они судили и рядили, я и ушёл.
Почти всех людей даже пристроить успел. Дворня осталась с домом, араба они устроили, казачков в дружину, воинов будут растить, тем более я их хорошо снарядил. Как я взял купца и по-тихому вывез в лес, никто не видел. Так что приписать мне его смерть вряд ли получится. Тут другое. То, что сокровища, возможно, при мне, слух по городу ходил, один другого красочнее. Я уже по величине богатства царя Соломона перепрыгнул. Во дают. Когда я переоделся и по торгу ходил, наслушался разных рассказов.
