а потом и по его свите картечью прошёлся из кулеврин. Эти выстрелы вызвали настоящий вой бешенства у татар, и радостные крики всех, кто наблюдал за стрельбой, а людей на реке хватало, тут и там были видны суда и лодки со спасающимися. Только ветер поганый был, так и гнал нас к татарам. Вот и приходилось постоянно на вёслах работать.

Удар я даже не почувствовал, кольнуло что-то в плечо, и охранник глухо выругался, подхватывая меня. Посмотрев на стрелу, что торчала у меня из плеча, понял, что это конец. Та сверху в плечо вошла, видимо, пробила лёгкое и ушла ниже, в районе живота что-то кололо, скорее всего, бронебойный наконечник. Татар так разозлили мои действия, что баркас весь истыкан был, и дождь стрел не прекращался, похоже, по мне одному только и стреляли. Гнат, один из охранников, что со мной был, прятался тут же, у полубака. Я лишь чуть-чуть вышел из-за укрытия, неудобно кулеврину было перезаряжать, как случилась эта стрела. Не повезло, я, как врач, понимал, что без шансов. Вот только сожаления не было, свой путь в прыжках по мирам я провёл правильно и только сейчас это понял. Жаль, что так нелепо оборвалось моё путешествие, столько планов, столько идей не выполненных!

Осев на палубу, я прикрыл на миг глаза от накатившей слабости. На миг, но когда открыл, вокруг была ночь, я лежал явно на берегу, в стороне слышался скрип дерева покачивающихся на волне судов, и рядом горел костёр. Закашлявшись кровью, я почувствовал, как мою голову приподнимают и дают напиться. При свете костра я узнал предводителя викингов, кто в их группе командовал, я распознал давно, вычислив его.

– Всё плохо со мной? – тихо спросил я воина.

Тот молча кивнул, видимо, слов, чтобы объяснить, что с раной, ему было не нужно. Тоже мне, врач. В принципе я и сам понимал, что обречён, с местной хирургией мне не выжить.

Со стороны Твери, а мы находились на другом берегу, виднелись зарева пожаров, татары бесчинствовали. Пока были силы, я попросил викингов об услуге. Баркас мой стоял у берега, родной такелаж я не мог не узнать, так что пусть поработают. Те не отказали, когда я озвучил предложение. Сундучок с незакопанными сокровищами они забирали себе в качестве платы, а вот всё остальное – в реку. Мои револьверы, порох, пушку, кулеврины и ружья. Сами викинги брезговали заниматься огненным боем, подлым оружием считали. Так что, отведя баркас на середину реки, всё и побросали в воду. Мне ещё хватило сил дождаться их возвращения, хотя и плавал я по краю сознаний.

Снова закашлявшись, выхаркнув сгустки крови, я стал хрипеть, кровь наполняла лёгкие. Оперения стрелы не было, наверное, обломили, выдернуть вряд ли получилось, да то ли неудачно, то ли сама она при попадании натворила много бед, но умирал я страшно, никому такого не пожелаю, хотя нет, есть кому предложить через такое пройти, пока наконец мой молодой организм не подвёл и сердце не остановилось. Последнее, что я почувствовал, – как викинги, обступившие меня, вкладывают в руки шашки, их шершавые рукояти я не мог не узнать.

Почти сразу я очнулся, в голове звон, в боку боль, расплывается, натуральная, и фоном, но быстро исчезая, боль от раны, нанесённой татарской стрелой. Видимо, фантомная, так как я был цел и снова молод, сразу это понял, как только открыл глаза. Когда я перестал трясти головой, то замер, удивлённо тараща глаза и рассматривая знакомую обстановку квартиры Жаклин. Даже не обратил внимания, как знакомый бык щупал пульс у девушки, а по её остановившемуся взгляду я снова понял, что она мертва. Перестарались. Вскочив на ноги, я шумно вздохнул и, ещё раз осмотревшись, уже повеселевшим взглядом, пробормотал:

– И всего то, чтобы вернуться, мне нужно было лишь умереть… Кто ж знал.

– Шеф, что-то мне взгляд этого парня не нравится, – насторожился боксёр, озадаченно рассматривая меня. – Очень не нравится, не хороший он.

– Да-а… – протянул тот задумчиво, рассматривая меня. – Не припомню, чтобы у него часы были на руке и явно серебряная цепочка с перстнем на шее.

– Точно не было, – подтвердил боксёр.

Не обращая внимания на то, как холёный рассматривал меня, я взял со столика заколку девушки и встал в боевую стойку. Та длинной была, стальной, как стилет – отличное оружие в тесной комнате. Навыки были все при мне, у троицы шансов не было, я это знал, поэтому позволил, чтобы по моим губам скользнула презрительная усмешка, и я произнёс:

– Тебя, урод туповатый, я сразу убью, а вот вы двое умрёте не быстро. Я хочу посмотреть, умеете ли вы летать с семнадцатого этажа. Око за око, твари…