В отель.

Запереться.

Поднять все заслоны и положиться на ключ. На Мэйнфорда, которому, быть может, вырежут сердце… ему ведь не впервой умирать. И что дальше?

Она отсидится?

Позволят ли ей? Но всю оставшуюся жизнь взаперти не проведешь.

— Ты всегда мне завидовал, — отец больше не выглядел жалким. — Это ты рассказал ему про меня и Элизу. Ты сам хотел получить ее… ты пытался… я знаю, что пытался… ты всегда отбирал мои игрушки…

Надо решаться.

Решать.

— Ты попытался и ее очаровать, верно? Только Элиза устояла. Она любила меня. По-настоящему любила… — отец двигался медленно, не спуская взгляда с того, второго, которого тоже звали Теодором.

Что за глупость, давать детям одинаковые имена?

Тельма в жизни так не поступит.

— Даже когда я ушел… ты не мог причинить ей вред напрямую… думаю, ты с удовольствием убил бы ее самолично, но клятва… я ведь не зря заставил поклясться и тебя тоже… но ты отыскал свой способ. Ты отдал ей камень, а потом подсказал своей любовнице, где его искать… и как добыть…

Ей не справиться самой.

Но если… ей ведь обещана была помощь.

…только альв сумеет поймать альва. Захочет ли?

— Скажи, ты видел, как она умерла?

— Я видел, как она умирала, — эхо. Голоса неразличимы, и сами они… Тельма почти запуталась. — Я бы мог остановить это…

— Почему тогда…

— Не захотел.

Тьма заворчала.

— Я держал ее за руку. Эта рука была теплой. Довольно долго она оставалась теплой и когда жизнь покинула тело… странно… люди не понимают, сколь многое им даровано. Но мне понравилось. Эта игра была… интересна. Да, — он смежил веки. — С другими — иначе… другие… они все оказывались недостаточно яркими. А если и сияли, то недолго. Почему, брат? Я ведь старался. Я выбирал. Долго выбирал… придирчиво. Дело в крови, верно?

И тьма уставилась на Тельму с новым интересом. Теперь она жила в глазах того, который… нет, не чувствовала Тельма родственной связи с ним.

— От нее пахнет Стражем, — сказал он, и ноздри дрогнули. — Он покрыл ее. Признал эту самку.

Самку?

Да что себе…

— Самку, — выходит, мысли ее были ясны, явны даже, если прочесть их оказалось легко. — Всего-навсего маленькую самку, которая думает, что она сильная и важная, а на деле… знаешь, что ты такое?

Волна желания опалила.

Скрутила.

Едва ли не лишила разума.

Не лишила. И Тельма справилась с этой волной. Хватит! Она, быть может, и не столь сильна, и вообще ничего не понимает в древних играх, но с нее хватит.

— А с нею будет интересней, чем с остальными, — он произнес это задумчиво. — Правда, на мать она не похожа… жаль… можно попробовать изменить… немного подправим линию скул. Нос… подбородок… нет, подбородок, пожалуй, оставим… а вот с глазами… с веками… и волосы…

— Иди ты… в Бездну, — Тельма с трудом произнесла это пожелание, но шло оно от души, хотя как и многие, высказанные прежде, осталось неуслышанным.

— Мы вместе туда пойдем, — сказал Теодор, протягивая руку. — Скажи, он тебе небезразличен?

— Не слушай его! Ему нельзя…