племени.
И вот с того дня появилась у него мечта – возродить народ своих пращуров, чтобы вновь появился он, чтобы вновь начали они кочевать – на этот раз не на планете, но в космосе, между звезд.
Но немедленно осуществить эту мечту никакой возможности не было.
Затея его требовала денег, и немалых. Нужно было отыскать и собрать по необъятному космосу других соплеменников (да при этом убедить их последовать за ним), отыскать и тщательно собрать все сохранившиеся сведения о цыганах. И конечно – купить, для начала, хотя бы плохонький корабль. Именно поэтому он, шестнадцатилетний мальчишка, связался с контрабандистами и начал странствовать по космосу, уходя все дальше от своей родины.
Его мотало по разным концам освоенной вселенной – от фронтира до фронтира.
Он переменил не одно судно и команду – несмотря на свою молодость, он был великолепным специалистом по компьютерам, стал довольно известной личностью в определенных кругах, а значит – всегда мог легко найти работу у лихих людей. Возил с Л'Тумамба орехи чмарры – незаменимое средство для укрепления потенции и вообще – прекрасный и безвредный стимулятор. С Артаньяна – настоящий армянский коньяк, в дубовых бочках из настоящего дуба – вывезенного еще со Старой Земли.
С планеты Кремль – драгоценный мех хвостатых медведей, и превосходное оружие, которое обменивали у повстанцев с Корнишона на пятнистые алмазы и полосатые сапфиры. (Правда, три четверти самоцветов приходилось отдавать орбитальным патрулям – тиран Хурулдана, которому принадлежала планета, был весьма скуп, когда дело касалось жалования своему войску.)
Возил деликатесную колбасу с Баварии, и живых летающих рептилий из болот Шпилберга.
И в конце концов – что естественно при таком образе жизни – Мишка угодил в тюрьму.
На планете Ататюрк, где это случилось, в одной камере с ним сидел бывший моторист с каботажной баржи, подравшийся с полицией на одной из местных лун. Отбыв неполный год, разгребая столичные помойки, они вместе вышли на свободу, на прощание обменявшись адресами. И вот каботажника этого и заприметили агенты Хушински, как раз тогда собиравшие экипаж для «Старины Роджера». А тот, в свою очередь, на вопрос – нет ли у них на примете толкового электронщика, сосватал им Червня.
И теперь – он пленник каких-то непонятных поклонников черта (чтоб им провалиться к нему!), ему, похоже, предстоит отправиться на эту ихнюю войну, о которой он еще вчера ни ухом ни рылом. А его заветная мечта куда более далека от исполнения, чем в начале пути... Неужели она так и не сбудется? И он так и останется последним цыганом, и никогда больше не будет его народа? Ох, горе, горе!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПОБЕДА И ЛЮБОВЬ
20. Удачи и неприятности
– И что прикажете с вами делать теперь? – желчно усмехнулся контр-адмирал Нерон Бредли, глядя на белого как полотно подполковника тыла с эмблемой ремонтников, стоявшего перед ним. – Почему это выяснилось только сейчас?
– Но, сэр, предварительные испытания... сокращенная программа... вы же понимаете – у нас было очень мало времени...
Офицер запнулся, опустив голову, и явно покрывшись испариной. Говорить о чем-то, объяснять и просить снисхождения было бессмысленно. Идя сюда с только что сообщенным известием инженер- двигателист Первой бригады линкоров Шандор Махалов даже всерьез подумывал – а не застрелиться ли ему прямо сейчас, избавив себя от мучительного ожидания, а трибунал – от лишней работы?
Дело в том, что час назад, при очередном прогоне стандартных подготовительных тестов, выяснилось одно очень неприятное обстоятельство.
Второму – и последнему кораблю их бригады – «Молоту Люцифера», одной из козырных карт Лиги в разворачивавшейся войне, не хватало небольшого тягового импульса при работе боевых маневровых двигателей. При маневре он терял совсем небольшой процент скорости. Всего лишь небольшой процент, какие-то десятые светогода в час – но именно они были нужны для успешного преодоления вторичного светового барьера.
И это вынуждало тратить какое-то время на наверстывание упущенного.
Время, в течении которого огромная и мощная махина становилась уязвима для много слабейшего, но более быстроходного врага.
Адмирал еще раз оглядел дрожащего как осиновый лист офицера, явно уже попрощавшегося с жизнью.
Конечно, ответственного за моторную группу следует прямо сейчас расстрелять – но кто тогда исправит положение? Если, его, конечно, можно исправить...
В этот момент в голове полковника что-то прояснилось, и подстегнутая очередной порцией адреналина память выдала на гора кое-что, что могло бы спасти его жизнь.
– Я тут кое-что набросал – пока шел к вам... сэр, – соврал он, стараясь говорить как можно тверже и спокойнее и чувствуя, как предательски дрожит голос и заплетается язык. – Вы, должно быть, в курсе – тут наши рейдеры из Двенадцатой ударной захватили одного корсара... кажется «Старина Роджер» или что-то в этом роде.
Нерон нахмурился – при чем тут это? Или этот ученый слизняк уже начал по-тихому свихиваться, что несет всякую чушь?
– Так вот – заторопился Шандор, видя недовольство на лице старшего по званию – на этом «Роджере» есть дополнительный двигатель особой мощности. Его вроде бы легко снять, и его можно будет использовать для компенсации потерь. Мощности вполне хватит.
– Сколько вам нужно времени? – с непроницаемым видом вопросил Бредли.
– Час-полтора на демонтаж, столько же на установку... Ну и еще порядка часа на то, чтобы рассчитать таблицы поправок и разработать схему индивидуального ориентирования.
– Даю вам на все три часа! – бросил адмирал.
В конце концов, расстрелять этого дубинноголового кретина никогда не поздно.
А если дредноуту удастся стартовать через три часа, все прочее уже не будет иметь значения.
...Перед изумленным взором экипажа «Пассата», разворачивалась величественная панорама космической битвы – самой большой со времен «Цинхуайской заварухи». Закрытый защитными полями, невидимый для радаров и сканеров (только человеческий взор мог быть для него опасен) висел он в каком-то полумиллионе километров от места сражения.
На черном фоне вспыхивали яркие вспышки взрывов и крошечные звездочки более слабых – торпед малой мощности. Несколько раз качнулись стрелки гравиметров – это рвались нуль-торпеды, а может, стреляли особо дальнобойные гравипушки.
Время от времени в окружающем их пылевом облаке возникли бледные световые столбы – долетавшие до них потерявшие силу лучи лазеров.
Иногда, на пределе видимости, мелькали светящиеся точки, стремительно скользившие и пропадавшие – это крупные корабли, подлетавшие близко к их убежищу, оказывались в поле их зрения.
– И что мы будем делать? Мы что – так и уйдем? – вдруг прозвучал в тишине напряженный юный голос. И как-то так сразу случилось, что Милисента оказалась в центре всеобщего внимания.
Александр очень серьезно посмотрел на нее, помолчал.
– Я понимаю тебя, Милли, – там твои соотечественники. Но и ты пойми – мы не солдаты, а тем более – не наемники. Пойми – мы полицейские, стражи порядка. Космические мусора, если хочешь! Да и чем мы можем помочь? Тут только в нашем секторе семь сотен вымпелов только со стороны Лиги? Один кораблик... – Ну, помочь мы бы смогли, предположим... – вступил в разговор Георг. Как-никак, у нас тут семь нуль-торпед. Правда, торпеды так себе...
Тут запищал коммуникатор у капитана в кармане.
Он приложил его к уху, выслушал торопливую скороговорку, и невесело улыбнулся, затем лицо его вытянулось в недоумении.
– Поздно обсуждать. К нам летят. И, клянусь, я не знаю – что это такое, – сообщил он, отключив переговорное устройство.
