урезонить единомышленницы. Но не прошло и двух минут, как они сами сцепились в нешуточной схватке. Летели в разные стороны разорванные ожерелья и цепи, трещали дорогие туалеты, визг таскаемых за волосы звенел в ушах.
Из клубящейся толпы доносилось:
– Пустите, пустите, я этой твари пасть порву!!
– Ну, смотри, гадина, тебе не жить! Сиськи узлом на спине завяжу!!
– Убью! Зарежу! Кровь спущу!
На какие-то секунды толпа распалась, и оба лидера враждующих партий вновь оказались друг против друга.
Щегольские туалеты были разорваны, и свисали клочьями, физиономии украшали синяки и царапины.
Как рассерженные кошки ходили они друг по кругу, словно готовясь к прыжку. Сходство усугублялось еще и тем, что при этом они яростно шипели и фыркали.
– Ну, давай! Трусишь...?
– Буду делать что захочу...!
– Ах так...?
– Так...!
– Так...??! Ну не взыщи тогда. – А вы знаете – обратилась баронесса к залу, указывая на слегка оторопевшую княгиню, – знаете, славные подруги, чем эта... у себя в гареме занимается? Не знаете? Ну, так смотрите! – и с этими словами вытащила из потайного кармана пачку голограмм, и метнула в зал.
Орсини вмиг побледнела, словно догадавшись – что это могут быть за снимки.
Между тем карточки уже пошли по рукам.
– Что за порнографию нам подсунули?!
– Пакость, пакость какая!!
– Позвольте, кажется это...
– Не может быть!!
– Это провокация!!
– Монтаж!!
– Да нет, смотрите, это же ее браслеты... И мужик из ее гарема!! Оо!!
– Да нет, невозможно... Это же... это же...
– Провокация!!!
– Нора, Норочка, как ты могла! После всего, что было у нас! – заламывая руки, в ужасе застонала баронесса Мария-Тереза де Фри, чьи наклонности были всем хорошо известны, тяжело сползая на пол.
А потом началось...
Все, что творилось прежде, показалось легкой разминкой перед тем, что происходило в этом зале теперь.
С каким-то тягостным недоумением взирала Ирэна на зал заседаний, превратившийся в гигантскую бойцовскую арену.
Взгляд ее беспомощно выхватывал из толпы дерущихся то баронессу Адриану де Бре, молодецкими бросками кидающую через себя маркизу де Бире. То эмира Шахерезаду Джедаеву, охаживающую родовой нагайкой ханшу Усаму Тургайскую, на четвереньках пытавшуюся уползти от нее под кресло. То герцогиню Жасмин Дзю – тетку принцессы, почтенную Жасмин Дзю! – элегантным свингом отправляющую в нокаут кого-то из окраинных виконтесс.
Герцогиня беспомощно оглянулась – большая часть членов президиума уже успела присоединиться к драке.
Вот, перемахнув одним прыжком через трибуну, кинулась в зал ее лучшая подруга – Маргарита Кашкина, на ходу закатывая рукава...
Печально вздохнув, ирэна вытащила коммуникатор.
– Алло, соедините с комендантом дворца... Марыля, дорогая, тут... в общем, поднимай дежурную роту... Что?? Как знаешь?? Что-ооо??
Коммуникатор разлетелся мелкими брызгами от удара об пол...
(Как выяснилось совсем скоро, самого страшного удалось избежать.
Причем исключительно благодаря заслугам оператора – одного из немногих мужчин на телевидении, Эста Клинтвуда. Обнаружив незапланированную трансляцию, он, не оповещая начальство, догадался смикшировать передачу, пустив внеочередной выпуск новостей. Так что все происшедшее так и не вышло за пределы локальной сети дворца, и очередной этап хитроумного плана Катарины – оповестить о скандале в верхах весь народ, не удался. А то, что случилось совсем скоро, окончательно заставило забыть о случившемся массы амазонийского населения.)
Так или иначе, надо было что-то делать, чтобы прекратить творящееся безобразие. Ругнув себя за неуместную выходку, ирэна спрыгнула в зал.
Чтобы завладеть мобильным униблоком связи, ей пришлось дать в ухо подвернувшейся некстати Денизе де Куку, министру просвещения.
Через мгновение она уже вновь была в президиуме, и вызывая пожарную службу.
...Хлынувшие с потолка мощные фонтаны густой пены, управляемые соответственным образом запрограммированным компьютером – к счастью, пожарные быстро сообразили – что к чему, методично разгоняли сцепившихся, разбивали особенно плотно сбившиеся кучки драчуний.
Собравшиеся беспомощно барахтались в струях пены, напоминая со стороны людей, сражающихся со множеством змей.
Вот, не без труда, удалось почти прекратить махание кулаками, и отжать взбесившихся государственных дам к стенам. Ирэна Снежнецкая уже взяла микрофон, чтобы проорать что-нибудь подходящее к случаю, что уймет их, но тут...
Внезапно, перекрывая вопли, брань, визг, и шипение брандспойтов, прогремели частые удары гонга, льющиеся из динамиков оповещения. Через полминуты звон металла оборвался, и взволнованный голос, сообщил.
«Внимание – боевая тревога! Повторяю – боевая тревога! Западный флот Амазонии атакован превосходящими силами Темной Лиги. Всем военнослужащим немедленно прибыть к месту службы. Всем гражданам быть готовыми действовать согласно нормам военного положения! Повторяю, боевая тревога...».
– Ах, б...ство!! – только и смогла сказать Ирэна. Больше слов у нее не было.
Прошло лишь несколько мгновений, и собравшиеся словно забыли о том, что происходило только что.
Толпа расхристанных сенаторш выкатилась в фойе, смяв цепочку подбежавших солдат...
Когда спустя полчаса осмелевшие служащие дворца, возглавляемые обер-церемонимейстером Георгиной Плюк, заглянули в зал заседаний государственного совета, глазам их предстало жуткое зрелище.
Роскошный совсем недавно зал напоминал казарму штрафбата после очередного бунта. Драпировки были сорваны со стен, светильники хеценианского стекла разбиты вдребезги.
На полу, среди хлопьев высыхающей пожарной пены, валялись разбросанные рваные бумаги, выдранные пряди волос, клочья дорогой материи и кружев, россыпи пуговиц, запонок, бус, кулонов, обломки кресел и ноутбуков... На рухнувшей люстре болтался чей-то шитый золотом лифчик – кажется пятого или шестого номера.
И среди всего этого разгрома на полу сидела высокая чернокожая красавица – княгиня де Орсини – и горько, взахлеб рыдала...
– Знаешь, Анюта, я, наверное, плохая императрица, – сглотнув, произнесла владычица амазонок.
– Что вы, ваше великолепие, как вы можете так говорить?! – прощебетала ее камер-фрейлина.
– Да не надо этого, – махнула рукой Антонина, – расспроси-ка у сестры, как-нибудь! Неужто она тебе не рассказывала, какая я дура?
– Ирина всегда восхищалась вами! – в глазах Анны Снежнецкой светилась преданная любовь.
