– Я просто спрашиваю: зачем.

Лицо Мейсона приняло ангельски-невинное выражение.

– Буду с вами откровенен, джентльмены, – заявил он. – Я стараюсь – конечно, по мере сил – докопаться до истины. Так вот, насколько мне стало известно, в Оушенсайде проживает некто Ирвинг. Он видел машину, стоявшую тут ночью на обочине. И дабы уверить вас в моем искреннем желании сотрудничать с вами, я сообщу все. Все, что знаю. Итак, свидетеля зовут Мортимер Ирвинг. Вы найдете его на «Стандард Стейшн», это первая бензоколонка на правой стороне дороги, если ехать в город. Ирвинг – симпатяга. В ночь убийства он был в Ла Хойе, играл там в покер. Возвращаясь домой, он увидел машину. Она стояла вон там. Фары горели. Ирвинг совершенно уверен, что видел не ту машину, в которой потом нашли труп Этель Гарвин. То была машина другой марки. Он думает, что видел автомобиль примерно такого же цвета и размера, как мой, понимаете? Вот я и поставил его тут, чтобы показать Ирвингу.

– Иначе говоря, – рявкнул Голкомб, – вы вынудили свидетеля опознать вашу машину! Так или нет?

– Никого я не вынуждал, – покачал головой Мейсон.

– Да перестаньте вы дурочку валять! – взорвался Голкомб. – Вы не хуже меня знаете, что единственный способ опознать автомобиль или человека – это выбрать его из группы подобных. А вы показали свидетелю всего одну машину, причем поставили ее точно так же, как...

– Я, между прочим, сделал то, что вы намеревались провернуть, используя машину Гарвина, – усмехнулся Мейсон.

– Мы ищем отпечатки пальцев, вот чем мы занимаемся! – парировал помощник шерифа.

Мейсон поклонился и с улыбкой произнес:

– В таком случае не буду мешать, джентльмены. Если мистер Гарвин позволил вам взять его машину, значит, он готов всячески сотрудничать с вами, я в этом не сомневаюсь!.. Кстати, у мистера Гарвина прекрасное алиби... А теперь извините, но мне пора возвращаться в контору.

И, прошествовав к автомобилю, Мейсон уселся на переднее сиденье, включил зажигание и умчался, только его и видели. А полицейские остались стоять, разинув рот и злобно глядя ему вслед. Но возразить ничего не могли.

Хэмлин Ковингтон, прокурор округа Сан-Диего, окинул оценивающим взглядом входящего в зал заседаний Перри Мейсона и повернулся к своему помощнику Сэмюэлю Джарвису.

– Видный парень, – прошептал Ковингтон, – но вовсе не чародей.

– Он опасен, – предупредил Джарвис.

Ковингтон, высокий, величавый мужчина могучего телосложения, возразил:

– В данном случае его нечего бояться. Судя по всему, он здорово умеет юлить и изворачиваться, и когда ребята с Севера пытались за ним угнаться, они быстро выдыхались. Но я не собираюсь попадаться на его удочку. Я займу твердую позицию, и все надежды проклятого адвокатишки поколебать ее разобьются, как разбиваются воды океана о Рассветные скалы!

Сэм Джарвис кивнул и торжествующе усмехнулся.

– Знал бы Мейсон, какой сюрприз мы ему приготовили, – злорадно пробормотал он.

– Да уж, – с чувством законной гордости произнес Ковингтон. – Но, в конце концов, он же сам нарывался! Ему нравится глумиться над правосудием. Но мы вправим ему мозги! Вдобавок адвокатишке придется предстать перед комитетом по жалобам, ведь в Ассоциации адвокатов известно о его махинациях при опознании автомобиля. А это немножко умерит пыл нашего красавчика при допросе Ирвинга. Чем сильнее он будет сбивать с толку свидетеля, тем больше оснований получит Комитет для внесения соответствующих решений...

Ковингтон довольно хохотнул.

– Мы покажем ему, что здесь играют по другим правилам. А, Джарвис?

– Конечно, – согласился Джарвис. – И когда он услышит...

Но тут распахнулась дверь, и в зал выплыл судья Минден. Юристы, зрители и служащие встали. Судья подошел к креслу, немного поколебался и кивнул, разрешая публике сесть.

Судебный пристав ударил молоточком и, открывая заседание, провозгласил:

– Суд штата Калифорния в округе Сан-Диего под председательством его чести судьи Харрисона Миндена начинает слушание дела.

– Народ штата Калифорния против Эдварда Чарльза Гарвина, – добавил судья Минден.

– Обвинение готово, – сообщил Ковингтон.

– Защита тоже, – вежливо улыбнулся Мейсон.

– Представьте присяжных заседателей, – велел приставу судья.

Ковингтон прошептал Сэмюэлю Джарвису:

– Присяжными займешься ты, Сэм. Я пока что посижу в засаде. Нам нужна хорошая мина, чтобы взорвать Мейсона. Но теперь это будет несложно.

– Да уж, голубчик взлетит на воздух как миленький, – поддакнул Джарвис. – Едва мы нажмем на кнопку...

Ковингтон погладил седые усы и сощурился, довольный радужной перспективой, которую обрисовал ему помощник.

Судья Минден сказал:

– Поскольку имена кандидатов в присяжные заседатели названы, вы можете занять свое место, господин пристав. А вы, господин секретарь, запишите, пожалуйста, двенадцать имен.

Судья кратко проинформировал кандидатов в присяжные об их обязанностях, призвал прокурора ввести их в курс дела, задал несколько стандартных вопросов и предоставил такую же возможность обвинению и защите.

Мейсон изменил своей обычной тактике и ограничился самыми туманными и общими вопросами.

Почуяв подвох, прокурор Ковингтон поспешил предостеречь Джарвиса и шепотом велел ему расспрашивать кандидатов как можно дотошнее; однако постепенно ему стало ясно, что они с помощником выглядят большими занудами, подбирающими себе какой-то особый состав присяжных, в то время как защита, видимо, готова принять любые двенадцать кандидатур, лишь бы эти люди судили по справедливости.

Четверо присяжных были отведены из-за отношения к смертной казни. Их место заняли другие, и Мейсон, с лица которого не сходила улыбка, отнесся к случившемуся как к чисто формальной процедуре перед вынесением оправдательного приговора.

Рассердившись, прокурор Ковингтон приступил к опросу присяжных сам, и в конце концов, далеко за полдень, когда состав присяжных был утвержден, полностью измотанный прокурор понял, что Мейсон этот раунд выиграл. Ведь по тому, как мгновенно адвокат произвел отвод кандидатов без указания причины, стало понятно, насколько глубоко он успел изучить всю подноготную будущих присяжных заседателей.

– Не хотите ли сделать заявление, господин прокурор? – поинтересовался судья Минден.

Заявление предстояло сделать Джарвису, но рассвирепевший Ковингтон вскочил и, задыхаясь от волнения, выкрикнул, что надеется доказать следующее: подсудимый Эдвард Чарльз Гарвин, незаконным образом получивший развод и узнавший о возбуждении против него дела по обвинению в двоеженстве, совершенно запутался в семейных интригах и решил разрубить гордиев узел простым, но дьявольски коварным способом: нажав на курок револьвера.

– Я надеюсь доказать вам, леди и джентльмены, – в голосе Ковингтона появились стальные нотки, – что подсудимый специально выманил жену в полночь на свидание, с которого, по его тщательно продуманному замыслу, она не должна была вернуться живой. Хладнокровное, преднамеренное, хорошо организованное и мастерски осуществленное убийство, которое никогда не удалось бы раскрыть, если бы не...

Но тут Сэмюэль Джарвис дернул Ковингтона за хлястик, и прокурор понял, что наболтал лишнего. Выдержав паузу, он кашлянул и добавил:

– Если бы не усилия местной полиции, которая работала в тесном контакте с полицией Лос- Анджелеса.

Я не буду сейчас, леди и джентльмены, – продолжал прокурор, – подробно останавливаться на доказательствах виновности подсудимого. Я лишь хочу обратить ваше внимание на то, что обвиняемый