инструмента”.[132] Он приводит пример такого несоответствия в европейской академической культуре литавр, инструмента с богатой и в высшей степени дифференцированной техникой игры, отказ от которой приносится в жертву его мелодическим возможностям.
Другой пример подобного несоответствия мы находим в практике использования скрипки в Польше XIX века. Подражая игре на традиционной “мазанке” (струнно-смычковый инструмент — предшественник скрипки) с привычными народу тембровыми и регистровыми особенностями, польские народные музыканты зачастую применяли так называемую “подвязанную скрипку”, когда исполнитель перевязывал шейку обычной скрипки почти в середине, отчего она приобретала резкий, визгливый звук, подобный звучанию мазанок, и иной диапазон (там же, стр. 48 — 77). Эта особенность применения скрипки в практике польских народных музыкантов говорит о том, что в культуре данного народа в тот период не было потребности в использовании богатых художественно-выразительных возможностей скрипки, что она для них была той же мазанкой. То есть развитие культуры данной общности не соответствовало уровню развития и возможностям привнесенного извне музыкального инструмента. Впрочем, это противоречие со временем, как правило, ликвидируется.
Несмотря на то, что этнографы на протяжении последних двух веков пытаются найти истоки происхождения того или иного музыкального орудия и тщательно прослеживают пути их перехода и трансформации из одной национальной культуры в другую, с точки зрения социологии музыки, для современного функционирования инструментария это не имеет принципиального значения. Инструмент может быть заимствован у другого народа в результате культурных и экономических контактов либо сконструирован в данной этнической общности неизвестным или известным автором или авторами. Эти обстоятельства могут стать фактом его “биографии”, но на исходном положении и в период начального развития в новых условиях практически не сказываются.
Так, у гармоники Бушмана период адаптации в России, длившийся на протяжении нескольких поколений россиян, вплоть до конца XIX века, был тесно связан с представлением о ней как о “иноземной”, “немецкой пришелице”, что не помешало гармонике, точнее, ее разновидностям в XX веке приобрести устойчивый статус русского национального инструмента. В отличие от гармоники, итальянская мандолина, более века заполнявшая досуг российского общества, так и не приобрела статуса русского народного, сохранив свою национальную принадлежность. Причины этого явления мы попытаемся обосновать несколько позже, а сейчас еще раз подчеркнем, что для эволюции инструментария в период адаптации и становления социального статуса более важное значение имеет не происхождение инструмента, а то, на каком уровне собственного развития он появился в данной этнической среде и каков уровень развития культуры этого общества.
Как было показано выше, народные музыкальные инструменты по степени эволюционирования условно можно разделить на несколько подгрупп: усовершенствованные, патриархальные и реликтовые. Каждая из этих подгрупп имеет различные потенциальные возможности развития. Зависят они как от внутренней специфики самих инструментов, так и от социально-экономических условий конкретного общества. Перспектива эволюционирования в этих условиях складывается из двух показателей: необходимости развития и возможности ее реализации. Необходимость определяется художественными потребностями общества, возможность — уровнем развития его культуры, науки и техники производства.
Назовем соотношение этих двух показателей “коэффициентом эволюционирования”[133] — переменной величиной, отражающей условия развития инструментария в конкретной общественной ситуации. Положительный коэффициент эволюционирования и, следовательно, интенсивное развитие инструмента достигается путем соответствия потребностей и возможностей, отрицательный — их несоответствием. Низкий уровень исходного состояния того или иного инструмента уже предполагает его внутреннюю потенцию и возможность изменения в связи с новыми условиями существования. Но для реализации этой потенции необходим еще и соответствующий уровень развития культуры данной общности: высокий уровень художественных потребностей и технические возможности, то есть положительный коэффициент эволюционирования.
Используя методику анализа с помощью коэффициента эволюционирования, необходимо иметь в виду, что он отражает лишь схему отношения “инструмент — общество”. Жизнь значительно богаче этой схемы. Например, сама постановка вопроса, “выше или ниже уровня развития”, уже условна и схематична. Она не учитывает оценку этого уровня со стороны самого народа, а демонстрирует лишь позицию стороннего исследователя.
Инструментальные комплексы с исходным низким уровнем, примитивные по конструкции и исполнительским ресурсам, попадая в условия положительного коэффициента эволюционирования, более подвержены изменениям и потому имеют тенденцию в первую очередь не к экстенсивному, а к интенсивному развитию. В этой связи происходит трансформация их внешнего вида, конструкции, строя, приемов игры и т. д. вплоть до изменения названия в соответствии с художественными потребностями, культурными традициями и идеалами данной общности на конкретном этапе ее развития. То есть инструментальный комплекс получает развитие в соответствии с новыми условиями функционирования.
Описанные закономерности несложно проследить на примере любого из известных музыкальных инструментов, но удобнее это сделать на моделях с хорошо изученной историей, в частности, на современных инструментах. Экстраполируя их опыт на более древние инструменты, возможно предположить аналогичность процессов социализации музыкальных орудий и в прошлые века.
Немецкая гармоника, впервые попав в Россию в первой трети прошлого века, на первом этапе сохраняла свою этническую принадлежность, и до конца столетия даже ее российские разновидности носили печать “заморской пришелицы” и соответствующий социальный статус.
В России ее развитие пошло по двум направлениям: как музыкальной игрушки, предназначенной для развлечения в быту, и как музыкального инструмента для удовлетворения художественных потребностей преимущественно внеэлитного общества. Первый тип инструментов соответствовал предназначению прототипа и надолго сохранил за собой лишь одну социальную функцию — гедонистическую. Второй, благодаря интенсивному и экстенсивному развитию, расширял свои социальные функции и в результате превращался в музыкальный инструмент с богатыми техническими и художественными возможностями.
Этот процесс происходил в условиях положительного коэффициента эволюционирования гармоники. Примитивность прототипа и одновременно его большая внутренняя потенция к развитию, высокий уровень потребностей и возможностей прогрессирующего промышленного общества способствовали распространению гармоники во всех областях России и созданию разновидностей инструмента, соответствовавших особенностям культуры того или иного региона. Соответственно возрастал социальный статус гармоники, что вместе с приобретением ею национальных особенностей, естественно, привело к формированию социального представления о ее разновидностях как о русских народных инструментах.
Иная судьба ждала в России скрипку. Пришелица с запада, она получила распространение на русской земле уже сложившимся, совершенным инструментом. Фактически у нас она заменила в народной практике вымирающие гудки (чем, кстати, способствовала их вымиранию). Не случайно в фольклорном музицировании на скрипке длительное время сохранялись многие приемы и традиции игры, характерные для древнерусского гудка. В России потребность в совершенствовании, а тем более в коренных изменениях скрипки отсутствовала.
Подобные процессы закономерны для эволюции музыкального инструментария в целом, а не только для народных инструментов. Большой знаток истории оркестровки А. Карс, отмечая эту закономерность, писал, что на западе Европы постепенное отмирание инструментов типа виолы стало неизбежным благодаря большому практическому совершенству изобретенных скрипок. Это обусловило также постепенное ослабление внимания к щипковым инструментам как к средствам для передачи серьезной музыки.[134] Этому процессу в отношении щипковых способствовало также распространение в Западной Европе клавишных струнных инструментов, принимавших на себя функции, до того времени присущие лютне и лютневидным разновидностям (там же, стр. 18).
Таким образом, рождение скрипок, как совершенных музыкальных орудий, способных удовлетворять
