головы до ног закутанная в густую черную вуаль, повернулась и с видимой досадой вышла на улицу; дон Диего последовал за ней.

Направление, в котором пошла незнакомка, заставило дона Диего насторожиться; когда же она свернула на улицу Иисуса и Марии и постучалась в дверь знакомого дома, у дона Диего не осталось сомнений.

Женщина в черной вуали вошла в дом, но прежде, чем дверь за ней захлопнулась, дон Диего уже стоял в прихожей. Женщина успела поднять с лица вуаль; обернувшись на шум, она невольно вскрикнула.

Дон Диего одним прыжком очутился рядом с ней и схватил ее за руку.

— Смотрите! — сказал он, протягивая ей анонимное письмо, посланное на имя вице-короля.

— Боже мой! — простонала донья Ана, отворачиваясь.

— Донья Ана, — сказал Индиано, — вы низкая женщина! Вы предали дона Энрике вице-королю; вы пытались заключить союз с доном Хусто, чтобы окончательно погубить юношу. Вы ядовитая змея, я презираю вас! Забудьте меня навсеща. Вы мне ненавистны.

Оттолкнув донью Ану, дон Диего поспешил прочь из ее дома.

Паулита как безумная выбежала на улицу. Чувство ревности ей было еще незнакомо; она мирилась с тем, что дон Энрике ее не любит, но подозрение, что он влюблен в другую, причинило ей невыносимую боль.

Кроме того, она знала, что Хулия без памяти любит молодого пирата, в котором она женским чутьем угадала дона Энрике; и мысль о том, что он дорог еще одной женщине, ножом полоснула ее по сердцу.

Сперва она бросилась к дому Хулии: надобно убедиться, решила она, в самом ли деле пират и дон Энрике одно лицо. Но, поднимаясь по лестнице, она передумала.

Ведь стоит Хулии узнать, что ее возлюбленный в Мехико, как свадьба с доном Хусто немедленно расстроится, а там уж молодой девушке будет нетрудно соединиться со своим пиратом. Если же свадьба состоится, влюбленному дону Энрике останется лишь уехать в далекие края, и тогда — кто знает…

Брак Хулии с доном Хусто послужит залогом счастья Паулиты. Нет, она не станет рассказывать девушке о доне Энрике, решила Паулита и повернула назад. В глубине патио она увидела своего мужа, который о чем-то увлеченно беседовал с Хуаном де Борикой. О чем это они могли толковать?

Не задерживаясь долго на случайной мысли, — до того ли ей было? — молодая женщина поспешила домой. А Москит весь день где-то пропадал.

Дон Диего собрал уже достаточно сведений, чтобы предстать перед вице-королем; побуждения злого клеветника, дона Хусто, были для него совершенно ясны.

Не сказав дону Энрике ни слова, он отправился вечером к вице-королю.

— Полагаю, вам уже удалось разузнать немало интересного, — сказал маркиз де Мансера.

— Да, я уже могу нарисовать перед вашей светлостью полную картину.

— Вот как?

— Господь пришел мне на помощь в моих добрых намерениях; сейчас ваша светлость узнает все и сможет принять необходимые меры.

— Говорите.

— Прежде всего, сеньор, анонимное письмо написано той особой, которой была известна тайна дона Энрике; между тем он спас ей жизнь.

— Какая низкая женщина!

— Именно так я ей и сказал в лицо.

— Она призналась?

— Почти. Во всяком случае, отрицать не решилась.

— С этой стороны дело достаточно выяснено. Ну, а как с доном Хусто?

— Дон Хусто дал мне понять следующее: у графа де Торее-Леаль в первом браке родился сын, законный наследник его титула и состояния. Овдовев, граф вступил во второй брак с сестрой дона Хусто, и от этого союза у него родился сын, который мог стать его наследником лишь в случае смерти дона Энрике. Вот почему дон Хусто решил избавиться от законного наследника майората. Для полной свободы действий он исхлопотал себе назначение управителем имущества и опекуном племянника, к которому должно было перейти наследство.

— Чудовищный замысел!

— Итак, его план состоял в том, чтобы клеветой добиться изгнания дона Энрике и устроить засаду на его пути. Приказ об изгнании был дан, убийца нанят, но, по счастью, дон Энрике был не убит, а спасен. Бедному юноше пришлось бежать в дальние края, стать охотником и, наконец, примкнуть к пиратам.

— Печальная история. Дьявольский план!

— Которому я против своей воли способствовал, сеньор. Признаюсь вашей светлости, я искал случая вызвать дона Энрике на дуэль и заранее привлек судей на свою сторону, чтобы в случае моего торжества не подвергнуться преследованиям.

— А я, поверив злым наветам, также помог черным замыслам его недруга.

— Какое счастье, что во власти вашей светлости загладить нашу невольную вину.

— И это будет сделано.

— Сеньор, завтра свадьба дона Хусто, и завтра же истекает последний срок, назначенный покойным графом для введения в наследство дона Энрике.

— Но дон Энрике жив, и срок теряет свою силу. Однако было бы необыкновенно удачно, если бы именно в этот день он потребовал принадлежащее ему по праву имя графов де Торре-Леаль.

— Это было бы просто изумительно.

— Так мы и сделаем. Где дон Энрике?

— В моем доме, сеньор.

— Приходите с ним сегодня в полночь. Я подпишу помилование, и с этого момента дон Энрике получит право требовать наследство и титул.

— Ваша светлость дарует счастье дону Энрике.

— Итак, жду вас.

Дон Диего сияющий вышел из дворца. Но он задумал сделать дону Энрике сюрприз, чтобы полнее насладиться его радостью: вот почему он ничего не рассказал ему, только попросил быть готовым к двенадцати часам ночи. Дон Энрике молча выслушал своего друга. Пробило двенадцать, дон Диего взял шляпу, накинул плащ, опоясался шпагой и обратился к дону Энрике, который последовал его примеру:

— Прошу вас сопровождать меня.

Молчаливый и безразличный ко всему, дон Энрике направился со своим другом к воротам дворца.

Войдя в большое унылое здание, жилище вице-королей в Новой Испании, они пересекли ряд безлюдных, обширных патио и темных коридоров, скупо освещенных фонарями. Лишь кое-где им попадались часовые с алебардой. В тишине ночи гулко отдавались шаги молодых друзей. Наконец они подошли к апартаментам вице-короля.

Там было заметно некоторое оживление; в покоях горел свет, двигались рабы и слуги, слышались голоса, смех.

Казалось, там сосредоточилась жизнь прежнего дворца Монтесумы.

Вице-король ожидал прихода дона Диего и дона Энрике.

— Ваша светлость, — сказал Индиано, — вот юный граф де Торре-Леаль.

— Добро пожаловать, кабальеро, — произнес вице-король, — садитесь, и побеседуем с вами, мне многое нужно узнать у вас и сообщить вам.

— К вашим услугам, ваша светлость.

— Прежде всего, известно ли вам, что завтра истекает срок, назначенный вашим отцом, — упокой господи его душу, — и, ежели вы не явитесь вовремя, титул и состояние графа перейдут к его младшему сыну?

— Сеньор, об этом решении мне ничего не известно.

— Выходит, что вы совсем отказались от ваших прав?

— Сеньор, изгнанный по повелению вашей светлости, без надежды когда-либо вернуться в Новую Испанию, уверенный, что в случае пленения я буду приговорен к смерти, — ведь надо мной нависло