— На данный момент?
— Да.
— Нет.
Снова наступило молчание. Потом заговорил Де-Франс:
— Может быть, поискать какой-либо более дипломатичный способ решить эту проблему?
— Например? — откликнулся Уикерт.
— Уговорить Дэна Истмена принять какое-нибудь новое назначение?
— Джентльмены,— обратился к собравшимся Бендер,— мы уже вели такой разговор с президентом и вице-президентом. На ранчо в Нью-Мексико.
— А о каком новом назначении идет речь? — спросил Джонсон (он когда-то учился на священника и теперь выступал за мир и благоволение).
— Что-нибудь подобрать всегда можно,— откликнулся Де-Франс.— Скажем, пост федерального судьи или посла где-нибудь… подальше.
— Ну что ж, Дэн Истмен мог бы стать самым скверным федеральным судьей за всю историю Америки. А посол… я бы не послал его даже в Детройт.
— По мне — турнуть этого сукина сына под зад коленкой и покончить со всем этим,— мрачно изрек Уикерт.— А если Бейкер не согласен, пусть выматываются оба.
На это Де-Франс язвительно заметил:
— Знаешь, Билл, бывают моменты, когда мне кажется, что ты и дырка в заднице — одно и то же. Иногда я в этом даже уверен.
— Иди ты сам в задницу,— обозлился Уикерт.
— Ну вот, начинается! Именно то, о чем я говорил! — кивнул Де-Франс.
— А вот я задаюсь вопросом,— вступил в разговор Арчи Браун,— что будет, если Фэллон сам решит выдвинуть себя в президенты?
В комнате опять наступила гробовая тишина.
— Если это произойдет,— нарушил молчание Лонгворт, предварительно прочистив горло,— то, скажу я вам, ребята, мы окажемся не просто в дерьме, а в дерьмовой яме, да по уши, да с головой!
Когда стали расходиться, О'Доннелл кивнул Бендеру: останьтесь. Он заказал 'Наполеон', поболтал коньячную суживающуюся кверху рюмку. Бендер уселся напротив.
— Теперь вы увидели, какое у людей настроение? — спросил О'Доннелл.
— О, да!
Оба немного помолчали.
— Ну и сукин же сын этот Фэллон,— наконец разразился Бендер.— Я только сейчас начинаю понимать, какой он прохвост.
— Вы еще и половины не знаете,— усмехнулся О'Доннелл.
— А может, и знаю,— заметил на это Бендер.
Они снова замолчали: никто не хотел первым выкладывать на стол свои карты. Впрочем, Бендеру было уже ясно, что его зазвали на встречу с партийными боссами не просто так, а с определенной целью — сделать свидетелем окончательного решения партийного руководства, а именно: заставить Сэма Бейкера согласиться на кандидатуру Фэллона в качестве вице-президента. И чтобы Бендер при случае подтвердил: Чарли О'Доннелл не мог остановить движение фургона, даже если бы лег поперек пути. Наконец Бендер промолвил:
— Вы ведь знаете, что именно Фэллон навел ФБР на след Везерби? — (Это прозвучало не то как простой вопрос, не то как официальное заявление.)
О'Доннелл принялся внимательно рассматривать свои ногти, тянул время, продумывая свой ответ.
— А как вы узнали об этом, Лу? — наконец спросил он ровным голосом.
— Я хотел бы услышать, как это стало известно вам?
— Ничего таинственного. Просто партия провела определенную проверку, прежде чем предложить Фэллону высокий пост. Мы всегда так поступаем. А кто не проходит такой проверки — что ж, им приходится разделить участь Тома Иглтона или Джеральдины Фераро[98].
— Я почти что верю вашей версии, Чарли…
Бендер стряхнул пепел сигареты, в то время как его визави нажал кнопку на столике. Явился официант во фраке, и О'Доннелл заказал еще бренди. Да, выдающаяся личность сидела сейчас напротив Лу в большом кожаном кресле со множеством медных заклепок. Спикер палаты представителей Соединенных Штатов, один из великих мира сего, воплощение власти, влияния и хитрости. Бендер смотрел на О'Доннелла такими глазами, словно впервые увидел его в истинном свете.
— О, Чарли! Поистине вы лучший из нас. И вы привели меня сюда, чтобы я мог передать Сэму: 'Смотри, никто уже ничего не может, даже наш великий спикер. Словом, ты обязан вручить Фэллону вице- президент-ство'.
— Вы все видели,— сухо заметил О'Доннелл.— Выводы делайте сами.
— Ну а если… если всплывет та история с Фэллоном — его участие в операции ABSCAM? — как бы невзначай бросил Бендер.
— Что вы имеете в виду, — спросил О'Доннелл, потягивая бренди, — говоря, что она всплывет?
— Ну, станет достоянием прессы. Тогда красавчик Фэллон предстанет публике в образе подлого доносчика.
О'Доннелл поставил рюмку и взглянул на Бендера в упор:
— Вы не дурак, Лу, и провели в Вашингтоне вроде бы не так уж мало лет. Неужели мне все-таки придется что-то вам объяснять?
— В самом деле,— откликнулся Бендер, и чувствовалось, что он не собирается уклоняться от спора.
— Терри Фэллон — это феномен, понимаете ли вы это, Лу. Как Эйзенхауэр после войны или Кеннеди в 60-м. У него есть все, о чем только может мечтать кандидат. Он обаятелен. Он популярен. За него будет голосовать любой. Он станет вице-президентом при Бейкере на четыре года и президентом после Бейкера — на восемь. А это значит, что партия будет представлена в Белом доме целых шестнадцать лет подряд! Вы в состоянии осознать, какую редчайшую, поистине бесценную возможность даст партии этот человек?
Бендер понимал. Отрицать очевидное было бессмысленно.
— Лу, примите мой дружеский совет. Не вздумайте первым бросить камень…
22.30.
Наблюдая за Россом на протяжении всего ужина и после, за кофе и коньяком, Салли убеждалась, что он становится все отрешенней, уходит в себя. Правда, шутил по-прежнему, откликаясь на каждое движение ее мысли, но отдалялся от нес все больше. Может, она уже наскучила ему? А может, просто осоловел от выпитого?…
Официант принес два отдельных счета: Россу за ужин и Салли — за шампанское.
— Первый раз я так, — заметил Росс, и в его голосе не было ни малейшего раздражения.
— Я тоже, — призналась Салли.
Метрдотель вызвал для них такси. Когда они, повернув на юг, мчались по автостраде, Салли предложила:
— Как насчет последнего глотка перед сном? Я угощаю?
— Нет, спасибо,— ответил он. — Я лучше подремлю. Завтра, похоже, предстоит нелегкий день.
Потом они договорились насчет раннего завтрака и утреннего купанья — но все равно, когда он провожал ее до двери номера, Салли уже чувствовала: Росс для нее потерян.
22.35.
Секретная служба еще несла вахту в Западном крыле Белого дома, когда Лу Бендер, по пути домой, проезжал мимо.
Попросив шофера подождать, он поднялся наверх.
