Хая сжатыми кулаками.

– Пей, Хай! Пей, моя Птица Солнца! – Ланнон передал Хаю собственную винную чашу. Хай прихлебнул вино, улыбаясь окружающим. Сегодня он не будет слишком глубоко заглядывать в винную чашу. Он не хотел затуманивать, одурманивать чувство радости. Боги ответили ему, и он сидел, тихо улыбаясь посреди шумной пирушки, почти не слыша смеха и разговоров, вслушиваясь в голос, который внутри него пел: «Танит! Танит!»

Когда он встал, чтобы уходить, Ланнон рассерженно схватил его за край одежды.

– Ты не уйдешь на своих ногах, Топорник. Ты заслуживаешь того, чтобы тебя унесли на кровать. Давай, вызываю тебя на соревнование в чашах вина.

Хай со смехом отказался от вызова.

– Один вызов в день, мой господин, прошу тебя.

Снаружи было тихо, на небе ярко горели звезды. Дневной жар миновал, и прохладный ночной ветерок был как прикосновение прядей Танит в его щеке.

– Астарта! – Богиня поднялась над долиной, ее золотое лицо осветило землю мягким светом. – Мать земли, благодарю тебя, – прошептал Хай и почувствовал на глазах слезы счастья.

Он пошел по лагерю к собственной палатке, храня тепло своей любви.

– Танит, – шептал он, – Танит.

Он двигался в тени, но тут какое-то движение привлекло его внимание, и он остановился. У костра сидела рабыня, она дробила на камне зерно для лепешек.

Костер осветил правильные черты лица, блеснул на темной коже ее сильных рук. Это была нянька Селена.

Хай уже хотел уйти, когда девушка в ожидании подняла голову. К ней из темноты приблизился мужчина, и лицо девушки вспыхнуло таким восторгом, такой бесстыдной любовью, что Хай почувствовал, как у него дрогнуло сердце.

Мужчина вступил в свет костра, и Хаю достаточно было одного взгляда на это мощное тело и круглую безволосую голову, чтобы узнать Тимона.

Селена встала, быстро пошла навстречу Тимону, и они обнялись. Принюхивались к лицам друг друга в странном любовном приветствии язычников, сжимая друг друга. Хай нежно улыбнулся, испытывая симпатию любящего к другим любящим.

Тимон отодвинулся от девушки, держа ее на расстоянии вытянутой руки, и быстро заговорил. Хай не разбирал его слов. Он слышал только рокот баса Тимона, девушка кивнула.

Тимон оставил ее и исчез среди палаток. Селена вернулась к костру, наполнила мешок размолотым зерном, потом украдкой оглянулась и пошла вслед за Тимоном. Хай, улыбаясь, смотрел ей вслед.

– Нужно поговорить с Ланноном, – подумал он. – Я могу организовать их спаривание.

В своей палатке Хай извлек золотой свиток и расстелил его. Поставил лампу, достал орудие гравировки и начал писать стихотворение о Танит.

– Волосы ее темны и мягки, как дым от костров папируса над большим озером, – писал он, и случай с Тимоном и Селеной был забыт.

Вскоре после полуночи усталость одолела его, он упал и уснул, прижимаясь щекой к любовной поэме о Танит на золотом свитке. Огонь лампы замигал и погас.

Грубые руки разбудили его на рассвете, он недоуменно огляделся. Его разбудил начальник охоты Мурсил.

– Великий Лев послал за тобой, святейшество. Собаки уже на поводке, погонщики собрались. Убежали два царских раба, и царь приглашает тебя присоединиться к охоте.

Еще не проснувшись окончательно, Хай понял, кто эти рабы, и испытал сосущее чувство во внутренностях.

– Глупцы, – прошептал он. – О, проклятые глупцы. – Потом посмотрел на Мурсила. – Нет, – сказал он. – Не могу. Я... не пойду с ним. Я болен, скажи ему, что я болен.

Селена стояла в тени и прислушивалась к пьяным возгласам и смеху в царской палатке. Под коротким плащом она прятала кожаный мешочек с зарном, сухое копченое мясо, нарезанное полосками, и маленький глиняный горшок. Тут еда на двоих на четыре дня, а к этому времени они будут за большой рекой. Она испытывала страх и возбуждение в одно и то же время. Этого момента они ждали два года, и много чувств испытывала она, неподвижно ожидая.

Наконец появился Тимон; он приблизился к ней сзади так неожиданно, что она ахнула. Он взял ее за руку и повел от периметра костров лагеря. Он увидела, что на нем тоже плащ, и под ним лук и колчан со стрелами, а у пояса короткий железный меч. Такое оружие рабам запрещено, и наказание за нарушение этого запрета – смерть.

У выхода из лагеря стояли два стражника. Селена заговорила с ними, предлагая свое расположение, а Тимон подошел к ним сзади. Голыми руками он сломал им шеи. Взял каждого в руки и тряхнул, как собака трясет крысу. Ни звука. Тимон осторожно положил тела у выходных ворот, и они прошли в них.

Они прошли через углубление, где днем убивали слонов, и ночь была полна отвратительным рычанием и воем стервятников. Гиены и шакалы боролись за куски окровавленных костей и шкур. Держа в руке обнаженный меч, Тимон вел Селену, и хотя одна из гиен с рычанием последовала за ними, они беспрепятственно вышли на тропу и пошли в долину. Луна давала достаточно света, и они шли быстро. Остановились лишь однажды у брода через ручей, чтобы отдохнуть и напиться, а потом снова быстро пошли на север.

Однажды они встретились со львом. Большой серый самец с темной гривой. Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга, потом лев негромко рявкнул и исчез в кустах у дороги. Он недавно поел, и два человека не вызвали у него интереса.

Луна – четвертый день после полнолуния – прошла по звездному небу и исчезла на темном горизонте. Когда она зашла, остался только свет звезд, и на неровной крутой тропе Селена тяжело упала.

Тимон услышал ее крик и быстро обернулся к ней. Она лежала на боку, негромко стонала.

– Ты поранилась? – спросил он, опускаясь рядом с ней на колени.

– Лодыжка, – прошептала она, от боли голос ее звучал хрипло. Тимон пощупал ногу. Лодыжка была горяча на ощупь, и он чувствовал, как она распухает.

Тимон мечом отрезал полоску от плаща и плотно перевязал лодыжку, как учил его Хай. Он действовал в отчаянной спешке, и черви ужаса уже зашевелились в его внутренностях.

Когда он поставил Селену на ноги, она закричала от боли.

– Можешь идти? – спросил Тимон, и она сделала несколько шагов. Селена тяжело дышала, воздух со свистом вырывался из ее горла. Она прижалась к Тимону и беспомощно покачала головой.

– Не могу идти. Оставь меня здесь. – Тимон опустил ее на землю, потом распрямился, отбросив оружие и провизию. Оставил только короткий меч. Из двух плащей сделал петлю для тела Селены, пометил ее в эту петлю. Затем надел себе на шею и плечо и поднял ее. Она лежала у него на руках, одной рукой обнимая его за шею. Часть веса приходилась на петлю, висевшую на шее Тимона. Он пошел, спускаясь по крутому склону к долине.

К середине утра петля натерла ему шею, на темной коже появилась розовая полоска. Жара усилилась, она тяжело надавила на беглецов, отнимая у них последние капли энергии. Тимон давно уже двигался тяжело, усилием воли он преодолевал физиическую усталость.

На краю одной из полян Тимон остановился и прислонился к стволу большого дерева моба-хоба. Он боялся опустить тело девушки на землю, у него может не хватить сил, чтобы поднять ее. Губы его побелели и были окружены высохшей слюной, в глазах виднелись красные вены. Он тяжело дышал.

– Оставь меня, Тимон, – прошептала Силена. – Иначе мы умрем оба.

Тимон не ответил, он нетерпеливым наклоном головы велел ей молчать. Затаил дыхание и прислушался. Она тоже услышала отдаленный лай собачьей своры.

Он сказал: «Поздно» и быстро осмотрелся в поисках места для защиты. Люди отстают от собак.

– Ты можешь спастись, – настаивала она. – Большая река близко.

– Без тебя нет спасения, – ответил он, она прижалась к нему, и он пронес ее по поляне к месту, где выступала скала. Груда обломков камня напоминала развалины древнего замка.

– Нас убьют, – сказала Селена. – Они всегда убивают беглых рабов.