следующей вдвое больше. Распространились слухи, и последнюю лекцию я читал в главном лекционном зале, вмещающем аудиторию в 600 человек. Успех был несомненным. Меня уговорили повторить курс в удобное для меня время, и вице-канцлер университета ясно намекнул, что место декана археологического факультета на следующий год будет вакантно.

Последние три дня своего посещения я неотлучно провел в Институте. С облегчением я обнаружил, что он не очень пострадал за время моего отсутствия, и мой многочисленный штат справляется с обязанностями.

Бушменская выставка в зале Калахари была завершена и открыта для посещений. Все было исполнено прекрасно, а центральная фигура главной группы напомнила мне моего маленького друга Ксаи. Она была изображена в момент расписывания стены пещеры. Я думал, что именно так, используя оленьи рога как вместилище красок и тростинки в качестве кисточек, рисовал моего белого царя первобытный художник. У меня было странное впечатление, будто два тысячелетия ушли, будто я вижу ожившее прошлое. Я сказал об этом Тимоти Магеба.

– Да, мачане. Я говорил вам и раньше, что мы с вами отмечены. На нас знак духов, и мы можем видеть.

Я улыбнулся и покачал головой. «Не знаю, как ты, Тимоти, но я никогда не мог заранее определить победителя...»

– Я серьезно, доктор, – прервал меня Тимоти. – У вас есть дар. Просто вас не научили им пользоваться.

Я признаю гипноз, но разговоры о ясновидении, некромантии и прочих оккультных предметах вызывают во мне замешательство. Чтобы отвести разговор от себя и моего дара, я сказал: «Ты говорил мне, что тоже отмечен духами...»

Тимоти смотрел на меня своими беспокоящими темными глазами. Вначале я решил, что оскорбил его своим едва замаскированным вопросом, но неожиданно он кивнул свой похожей на пушечное ядро головой. Встал и закрыл на замок дверь своего кабинета. Потом быстро снял ботинок и носок с правой ноги и показал ее мне.

Деформация поразительная, хотя я видел такое на фотографиях и раньше. Она встречается в племенах батонга в долине Замбези. В 1969 году в Британском медицинском журнале была даже статья на эту тему. Это так называемая «страусиная лапа», заключается она в сильном отделении большого пальца ноги от следующего. И нога при этом начинает напоминать лапу страуса или хищной птицы. Тимоти, вероятно, очень чувствительно относится к этому уродству: он почти немедленно надел снова носок и ботинок. Я понял, что он сделал сознательную попытку заручиться моей симпатией, установить между нами более тесный контакт.

– Обе ноги? – спросил я, и он кивнул. – В долине Замбези у многих такие ноги.

– Моя мать была из племени бантога, – ответил он. – Именно по этому знаку меня отобрали для участия в мистериях.

– Тебе это не мешает?

– Нет, – резко ответил он и продолжил на языке батонга: – Мы, люди с расщепленными ногами, перегоняем антилопу.

Значит, это благоприятная мутация, и я готов был обсуждать ее дальше, но выражение лица Тимоти остановило меня. Я понял, какое усилие потребовалось от него, чтобы показать мне.

– Не хотите ли чая, доктор? – Он перешел на английский, закрыв обсуждение. Когда один из его молодых африканских помощников налил нам крепкого черного чая, Тимоти спросил: – Не расскажете ли, доктор, как продвигается работа в Лунном городе?

Мы разговаривали еще с полчаса, потом я ушел.

– Прости меня, Тимоти, но я улетаю завтра рано утром, а мне еще многое предстоит сделать.

Меня разбудил негромкий, но настойчивый стук в дверь моей комнаты в Институте. Я включил лампу на столике у кровати и увидел, что еще три часа ночи.

– Кто там? – спросил я, и стук прекратился. Я выбрался из кровати, надел халат и туфли и двинулся к двери, когда понял, что рискую. Вернулся в спальню и достал из ящика большой автоматический пистолет .45. Чувствуя себя слегка мелодраматично, я прошел к входной двери.

– Кто там? – повторил я.

– Это я, доктор. Тимоти!

Я немного поколебался: всякий может назвать себя Тимоти.

– Ты один? – спросил я на языке бушменов Калахари.

– Да, один, Птица Солнца, – ответил он на том же языке, и я сунул пистолет в карман и открыл дверь.

Тимоти был в темно-синем костюме и белой рубашке, через плечо переброшена ветровка, и я сразу заметил пятна крови на его рубашке и неряшливую повязку на руке. Он, очевидно, был сильно возбужден, глаза широко раскрыты, движения резкие и нервные.

– Боже, Тимоти, ты ранен?

– У меня была ужасная ночь, доктор. Я должен был увидеть вас немедленно.

– Что с твоей рукой?

– Порезался о дверное стекло. Я упал в темноте, – объяснил он.

– Позволь-ка мне взглянуть, – я направился к нему.

– Нет, доктор. Всего лишь царапина. Я пришел к вам по более важному делу.

– Сначала садись, – сказал я. – Хочешь выпить?

– Спасибо, мачане. Вы видите, я расстроен и нервничаю. Поэтому я и порезался.

Я налил нам обоим виски, он взял стакан в правую руку и продолжал беспокойно расхаживать по моей гостиной, а я сел в кожаное кресло.

– Что случилось, Тимоти?

– Трудно начать, мачане, потому что вы неверующий. Но я должен вас убедить.

Он замолчал и отпил виски, прежде чем повернуться ко мне.

– Вчера вечером мы с вами говорили о Лунном городе, доктор, и вы сказали, что многое в нем для вас загадочно.

– Да, – кивнул я в знак согласия.

– Кладбище древних, – продолжал Тимоти. – Вы не можете его найти.

– Верно, Тимоти.

– Я все время думаю об этом деле, – Тимоти перешел на венда, язык, более приспособленный для обсуждения оккультных тем. – Я в своей памяти вернулся к легендам моего народа. – Я ясно представил себе, как он ввел себя в состояние транса. – И что-то там было, какая-то темная тень, которую я не могу разглядеть. – Он покачал головой и отвернулся, продолжая беспокойно расхаживать, отхлебывая виски, негромко бормоча про себя что-то, как будто по-прежнему рылся в темных архивах своего мозга.

– Бесполезно, доктор. Я знал, что оно там, но не могуловить его. Придя в отчаяние, я наконец уснул. Но сон мой беспокоили демоны, пока... – он помолчал... – пока ко мне не пришел мой дед.

Я беспокойно зашевелился в кресле. Дед Тимоти уже двадцать пять лет лежал в могиле убийцы.

– Ну, хорошо, доктор. – Тимоти заметил мои движения и гладко перешел на английский. – Я знаю, вы не верите в такие вещи. Позвольте объяснить в терминах, которые вы сможете принять. Мое воображение, подогретое поисками давно забытых знаний, вызвало появление во сне моего деда. Того, от кого я в первую очередь получал это знание.

Я улыбнулся, чтобы скрыть беспокойство: в такое время ночи этот полубезумный черный человек говорит мне такие вещи, а я попадаю под власть его очарования.

– Продолжай, Тимоти. – Я пытался сказать это легко, но голос мой слегка охрип.

– Ко мне пришел мой дед, коснулся моего плеча и сказал: «Иди с благословенным к Кровавым холмам, и там я открою тебе мои тайны и тайные места».

Я почувствовал, как по коже у меня побежали мурашки: Тимоти сказал «Кровавые холмы», но никто не сообщал ему это название.

– Кровавые холмы, – повторил я.

– Такое название он использовал, – согласился Тимоти. – Я считаю, что он имел в виду ваш Лунный